Помимо календарных обрядов, совершаемых всей крестьянской общиной, существовали обряды, связанные с жизнью отдельных семей. Это обряды, связанные с рождением, смертью, свадьбой и проводами рекрута в армию. Самым известным из этих видов обрядности является свадебный обряд.

Свадебный обряд и его песенная поэзия в основе своей сложились в XIII - XIV вв.

Время свадеб – осень, зима. Русская свадьба представляет собой драму, в которой роль каждого участника до мельчайших подробностей регламентирована обычаем.     В понятие «свадебная поэзия», по мнению В.П.Аникина, входят песни, причитания и величания [2, с. 183]. Каждый из этих жанров отличается от других временем исполнения, стилем, идейно-эстетическим содержанием.

Причитаниями – в русской фольклористике принято называть жалобы (плачи), которые считались традиционно-обязательными элементами некоторых семейных обрядов и исполнялись женщинами. Тексты причитаний в их словесном выражении имеют нестабильный, разовый характер. Функционирование традиции обеспечивается традиционностью приемов причитания – «общих мест» и правил их сочетания. Тексты причитаний ситуативны и традиционны.

Свадебные причитания – это тексты, произносимые невестой или от имени невесты. Это всегда излияние чувств невесты или кого-нибудь из близких, это непосредственное выражение личного отношения участника свадьбы к происходящему. Вследствие этого, для причитания обязательна форма первого лица единственного числа. Это, прежде всего, выражение чувства тревоги невесты, печали в горестный час расставания с девичеством. Вследствие этого, для причитания характерна форма первого лица единственного числа.

Для величания характерен такой тип повествования, когда ясно видно, что похвала исходит от коллектива. Вот почему здесь так обычна форма первого лица множественного числа. Оно воспроизводит отношение родни и друзей к тем, кто вступает в брак, а также к их родственникам и знакомым. Отношение поющих величальную песню к прославляемому лицу проявляется в пожелании ему всякого житейского благополучия, о котором в песне говорится как об уже достигнутом. Восхваляемое лицо предстает в песне как удачливое и во всем  преуспевающее. Общая оценка и общее восхищение нераздельно соединяются с описанием достоинств и воображаемых богатств величаемого лица. Изображение этого требует от песнопения более или менее развернутого рассказа о них, поэтому в величаниях может иметь место повествовательное начало, но оно не занимает в них главного места.

Иной тип повествования в свадебной песне. О женихе, невесте, их родне, о чувствах и мыслях, которые владеют ими, говорится всегда как бы со стороны. Здесь повествование ведется в 3-м лице единственного или множественного числа. В них, как и в величальных песнях, содержатся оценки происходящего, однако они звучат не в непосредственном выражении, а в характере самого рассказа. Они придавали гласности ход свадьбы от этапа к этапу, а также делали новое семейное положение вступающих в брак фактом. Свадебные песни по форме своей были объективным безличным рассказом о свадьбе.

В свадебном обряде различают предсвадебный сговор (обряды до кануна свадьбы) – сватовство, смотрины, рукобитье;  канун свадьбы – баня, девичник; день свадьбы; свадебный пир.

Свадебный обряд признавался бытовой нормой у всего народа. Ансамбль действующих лиц свадьбы составляют: сваха, сват, невеста, которой отводится главная роль, дружка. Интересна роль дружки. Ю. М. Соколов называет дружку одним из главных участников свадебного обряда. Название чина восходит к глубокой старине. Истолковывается как друг, приятель жениха и как член княжеской дружины. Это главный распорядитель свадьбы. Часто это профессионал, наследник поэтических традиций древних скоморохов. Ноги у него с подходом, язык с приговором. Он шутник, балагур, а нередко и ведун – знахарь, оберегающий свадебный поезд от злых сил.

В крестьянской свадьбе нимало элементов взято из быта господствующих классов. Здесь наблюдается стремление к идеализации героев. Так, свадебные чины называют: невеста – княгиня, самый почетный гость – тысяцкий, следующие почетные гости – большой боярин, меньшой боярин. Каждое участвующее в свадебной игре лицо обязано было считаться с заданным традицией сценическим характером, той ролью, которую оно исполняло на свадьбе. Сваты должны быть подчеркнуто вежливыми, находчивыми на слова, дипломатичными в переговорах. Родители невесты, даже если поступают против её воли, должны показывать безграничную любовь и заботу о своей доченьке. Невеста должна выражать бесконечную покорность и благодарность родителям за то, что её вспоили, вскормили, должна горько оплакивать свою жизнь, выражать недоброжелательность по отношению к жениху – «чужому чужанину».

Свадьба – это, прежде всего, определенный хозяйственный акт: прием в семью, в хозяйство нового члена – работника и продолжателя рода. Поэтому свадьба рассматривалась крестьянином как экономическая необходимость.

       Невестка – это работница, которая должна исполнять самые тяжелые работы в поле, во дворе, в избе. Поэтому при выборе невесты смотрели прежде всего, чтобы «работать была лютая», чтобы «силушка у неё была звериная, могута да лошадиная», как говорится в одном свадебном причете. Не внешняя красота ценилась в невесте, а сила, крепость и здоровье. Эти качества необходимы были и для того, чтобы женщина могла выполнять своё второе назначение в новой для неё семье – дать здоровое и крепкое потомство, новых работников. Учитывалась также и материальная выгода. Исходя из этого невесту сыну чаще всего выбирали родители. «Не молодца любят – денежку», «Пора козу на торг вести», «Мало ли что жениху на ум приходит» - гласят народные пословицы. Но нельзя говорить и о полном бездушии родителей при решении судьбы детей. Это также отразилось в пословицах: «Невольная женитьба – не веселье», «Дочушку отдать – ночушку не спать», «Стерпится – слюбится».

          Выбрав невесту для парня, «вошедшего в возраст», родные засылали к ней в дом сватов. Сваты избирались из родственников, реже знакомых. Сборы и отъезд держали в глубокой тайне. Помимо вполне реальных забот и хлопот по устройству свадьбы и удачного брака, жениху, невесте и обоим роднящимся семействам необходимо было принять множество мер, предохраняющих от действия враждебных духов или от недовольства своих домашних духов, от всякого рода нечистой силы, от дурного глаза, от злых колдунов и знахарей. Без огня и шума съезжали со двора через задние ворота. Жених уходил на гулянье. Если случайно сватам встречались люди, говорили: «Яблоня в сани». Это образное пожелание неудачного сватовства, имеющее целью обмануть нечистую силу. Сваты могли сначала пойти к соседям – расспросить о характере, трудолюбии девушки.

О цели прихода могли говорить в сенях. Речь велась при помощи традиционных уподоблений: «Ехали мы лихо, въехали тихо, охотники-купцы, честные молодцы. Есть у нас барашек бегун, а ищем мы ему ярочку. А баран да ярочка – вековая парочка».

Отец жениха мог говорить: «Есть у нас соболь красный, а еще нужно ему куницу – красную девицу». Или: «У вас есть курочка, у нас петушок, их надо спарить в один шесток», Эти разговоры намеками имели прежде всего целью – обмануть нечистую силу.

Нередко при сватовстве велись речи и о возможном приданом невесты, а родня жениха обещала выплатить родным невесты известную сумму денег, подарить невесте подарки. Подарки готовила и невеста. Это были вытканные и вышитые самой девушкой холсты, платки, полотенца. Они демонстрировали умения невесты. Смотреть их «на ошуп», судить о мастерстве невесты сбегались едва ли не все соседки и родственницы жениха.

В день, установленный при сватовстве, родители и родственники невесты ехали осматривать лом жениха. Все мелось, чистилось, обретало праздничный вид, на видном месте выставлялось всё, чем можно было похвастать. После осмотра дома жениха устраивали смотрины невесты, где перед гостями появлялась сама невеста. Нередко бывали случаи, когда неудовлетворенные чем-либо во время сватовства или во время смотрин сваты прекращали свадебное дело. Свадьбы «рассыхались» из-за несогласия в приданом, в подарках, а чаще всего из-за оговоров: мол, парень непутевый, девушка «кросен расставить не толкует», то есть не умеет ткать.

Завершающим моментом сватовства, если оно прошло успешно, является рукобитье. В домах с достатком его называли «пропоинами» или «пропоем». На рукобитье родственники жениха и невесты устраивали угощение невестиной родне. Отец невесты и отец жениха во время этого предсвадебного угощения надевали шубы и садились друг против друга, потом вставали и били по рукам через полу с приговором: «Жить да богатеть, друг друга любить». Это означало, что они заключили полюбовную сделку, и отец невесты передавал дочь «из полы в полу», как делалось при продаже-покупке лошадей.

В предсвадебных обрядах на первое место выдвигаются причитания невесты. Невеста начинает причитать, как только узнает, что просватана, то есть когда уйдут сваты. Песен до рукобитья поется сравнительно мало, но на рукобитье и после него – значительно больше. Главным мотивом причитаний становится выражение невестой нежелания идти замуж, печаль её при внезапном появлении сватов. Сам приход их воспринимается как грозный удар. Невеста просит родителей не обольщаться обещаниями сватов, не отдавать её замуж, напоминает о своем прилежании и трудолюбии в девичестве:

Ты родной кормилец батюшка,

Пожалей-ка меня девушку,

Во прекрасном во девичестве,

Будто крест да на белой груди,

Будто перстень на правой руки!

У кормильца света батюшки

Была словцом не огрублена,

Я работкой не огружена,

На гулянье не задержана,

Что во праздничках годовыих,

Воскресеньицах христовыих

Были коники запряжены

И извозчики налажены! [7, с.374]

Невеста вопрошает у отца и матери, у всей родни, зачем её отсылают из дома. Она делится своей печалью с подругами, горько скорбит о своей жизни в родительском доме:

Скородум родимый тятенька

Со родимою со маменькой

Скоро думы передумали,

Скоро мысли перемыслили,

По рукам они ударили.

Они слово уже молвили,

Зеленое вино выпили.

Говорила ведь я тятеньке

Со родимою со маменькой

В вечерочек я сегодняшний,

И у тебя, родима маменька,

Ретиво сердце не дрогнуло –

У меня же, молодешеньки,

Ретиво да сердце дрогнуло,

Опустились ручки белые,

Ясны очи помутилися,

Из глаз слезы покатилися. [8, с.13]

Если невеста не плакала, не причитала – этим она проявляла неблагодарность родителям. Если невеста не знала причитаний или не умела их исполнять, что бывало крайне редко, то от её имени выступала плачея или выльница, часто вдова, таким образом зарабатывающая себе на жизнь. Держа в памяти традиционный композиционный план, обладая богатым запасом стилистических «общих мест», то есть обращений, описательных сцен, талантливая плакальщица при помощи этих поэтических средств могла составить иногда поражающие своей силой, психологическим наполнением, огромной эмоциональной заразительностью причитания, связанные именно с тем конкретным фактом семейной крестьянской жизни, ради которого она и была приглашена.

Чем ближе был момент рукобитья, тем больше причитала невеста. Мотив просьбы к отцу «не запоручивать» - главный на этом этапе обряда:

Батюшка, пей, да меня не пропей.

Пей да пропей зелены-те луга.

Ты их пропьешь, да и выкупишь,

Да и выкупишь, да и выручишь.

Меня, младу, пропьешь – не выкупишь,

Ты не выкупишь и не выручишь

За экую чару за зеленое вино.

Увезут меня на чужую сторону,

Ко чужому отцу – свекру-батюшке. [8, с.14]

 После рукобитья – главный мотив причитаний – мотив погубленной воли.

В этот же момент обряда начинают звучать песни. Песня доводит до всеобщего сведения факт свершения сговора и вносит в обряд элемент поэзии. В песнях наблюдается оригинальная поэтическая обработка тем:

Не Волга-река разливалася,

В терему девка собиралася.

Бросила ключи да на дубовы столы:

Тебе, тятенька, я не клющница,

Тебе, мамонька, я не помощница,

Тебе, братец мой, я не верна слуга.

А я клющница – чужому тятеньке,

Я помощница да чужой мамоньке,

Я верна слуга доброму молодцу,

          Все Иванушке Афанасьевичу [9, с.30].

Время до свадьбы – 6 - 9 недель. Девушка в это время сидит в «сговоренках». Время это занято приготовлением к свадьбе как в доме жениха, так и в доме невесты: шьют приданое, жених с родней навещает невесту, невеста проводит последние дни в кругу подруг. Защищаясь от порчи, невеста носит платок, сильно надвинутый на лоб – «в нахмурку». Она больше сидит дома, а когда бывает на улице, носит луковицу в кармане или иголку острием вверх: считалось, что это помогает против сглаза. Бывало, что невеста в последний раз посещала посиделки и прощалась с подругами – уносила с собой прялку. Почти все эти действия сопровождались пением песен или причитаниями. Причитала невеста, причитали её подруги, родственницы. Чаще всего звучала тема только что свершенного сговора и печальная тема замужней жизни:

Уж я сяду, молодешенька,

За столы, столы дубовые.

Припаду я, молодешенька,

Ко своему братцу милому:

«Ты скажи мне, братец миленький,

Про чужого про чужанина,

Про моего супротивника,

Он не ходит ли да во царев кабак,

Он не пьет ли да зелено вино,

Не играет ли костью-картою,

Не проиграт ли да мой золот перстень?

На чужой-то дальней сторонушке

Не просижу ли я темну ноченьку,

Темну ноченьку да осеннюю

У кроватушки да у тесовенькой,

У перинушки да у пуховенькой,

Дожидаючи чуже-чужанина,

Своего да супротивника?

Не будет ли он, да чуже-чужанин,

Среди темной-то ноченьки,

Не взвеличатся ли он надо мной,

Надо мной, над молодешенькой?» [8, с.35].

Обряды кануна свадьбы. Накануне свадебного дня, иногда за день до него подруги топили для невесты баню. Ранним утром невеста в своих причитаниях обращалась к брату, чтобы он наколол дрова-баннички, просила сестру наносить воды. Топить баню доверяли лишь самым близким подругам. Дорожку к ней украшали березками, зимой – ветками из веника или елочками. В этой части обряда наблюдается обилие ритуальных моментов. Когда девушки топили баню для подруги, то головешек в топке «не околачивали», «не то муж будет колотить жену».

В бане девушки пели песни и причитали, пили пиво, угощались гостинцами, присланными от жениха. Мылись обычно жениховым мылом, невесту мыли с заговорами и приговорами. После мытья невесту трижды обливали ключевой водой, принесенной из трех мест. Гадали. Невеста кидала через плечо мыло, веник, выбрасывала через дымное слуховое окно ленту. Считалось, что та из девушек, которой удавалось поймать их, быстрее других выйдет замуж. Пока невеста с подругами была в бане, вокруг бани собиралась толпа, все шумели, кричали, стучали в заслонки, колотушки.

Накануне свадьбы устраивался девичник. На девичнике происходило прощание невесты с «вольной волей». Этот факт как бы придавался гласности. Главным в причитаниях и песнях становится образ-символ девичьей свободы – «красная красота». Это девичий головной убор, широкая лента, украшенная бисером. Такую ленту носили только девушки. После венца её сменяла бабья кика. Когда с девушки снимали красную красоту, то это означало конец девичества. Обряд снимания красной красотой также сопровождался пением:

Да посажу я свою красоту

          На батюшков да на высок терем.

          Он увидит мою красоту,

          Увидит да разлюбуется,

          Он замочит мою красоту,

          Он замочит и запачкает,

          Я её оттуль назад возьму,

          Назад возьму да ко сердцу прижму.

          Посажу я свою дивью красоту

          На маменькину на нову горницу.

          Вот пойдет родима маменька,

          Она увидит мою красоту,

          Она увидит, воздивуется,

          Она замочит мою красоту.

          Я её оттуль назад возьму,

          Назад возьму да ко сердцу прижму,

          Да посажу я свою красоту

          На братчиков да на конюшный двор,

          Он пойдет да и расплачется,

          Он замочит мою красоту.

          Я её оттуль назад возьму,

          Назад возьму да ко сердцу прижму.

          Да посажу я свою красоту

          К сестрице в куть за занавесу.

          Она увидит мою красоту,

          Она увидит и расплачется,

          И замочит мою красоту.

          Я её оттуль назад возьму,

          Да посажу я свою красоту

          Да на свое красно крылечико –

          Пусть меня да дожидается [8, с.92].

Характерной особенностью причитаний на девичнике является развитие драматического и повествовательного начала.

День свадьбы начинался с причитаний невесты. Встав раньше всех, невеста спрашивала у матери, как ей спалось темной ноченькой. Ей, дочери, мало спалось, да много виделось. Приснился ей вещий сон. Все в нем предрекает неминуемую разлуку с родными:

Мне ночесь, молодешеньке,

Не спалась темна ноченька,

Не спалось, во сне виделось:

Еще как у нас середи двора

Тут стоит да хижа-хижина,

 Что пустая да хоромина,

 Пустая да не покрытая:

 Углы прочь отвалилися,

 По бревешечку раскатилися.

 Как во горнице кроватка стоит,

 На кроватке черный соболь лежит.

 Как по горнице гусыня гуляет,

 Как по лавочкам сидят голуби,

 По окошечкам сидят ласточки.

 На переднем же на окошечке

 Тут сидит да млад ясен сокол.

 Он манит к себе да переманивает,

 Переманивает да приговаривает.

 Тут я, млада,  испужалася,

 Я тожно да догадалася:

 Не во сне то мне привиделось,

 Наяву то показалося [8, с.110].

В доме невесты с утра шли хлопоты – принимались различные меры предосторожности против злой силы. В подол платья невесты вкалывали булавки или иголки крест-накрест, иногда подпоясывали невесту рыболовной сетью, у которой не развязывались узлы. Была здесь не только охранительная, но и продуцирующая (пожелательная ) магия. В чулки невесты клали монетки (чтоб всю жизнь ходить по золоту), одевали на невесту две рубахи – одну на левую сторону, другую на правую – чтобы жить с мужем душа в душу. Спустя некоторое время приезжал жених со свадебным поездом. Ехал поезд часто не прямой дорогой, а окольными путями, стараясь обмануть нечистую силу. При известии о приближении поезда невеста звала на помощь все силы природы, чтобы отвратить от себя несчастье. Жених и поезжане сравниваются с грозной силой, грабителями. Невеста просит загородить им дорогу, оплакивает в последний раз девичество, прощается с родителями, родным домом, подругами, соседями, с родной стороной. От неё отступились отец и мать, но есть надежда на младшего брата (он занимал значительное место в обряде). Чтобы обмануть нечистую силу, во время приезда жениха наряжали невестой другую девушку.

Был устойчив обычай выкупа невесты, традиционным был обмен шутками между девушками и женихом с родственниками, подругами невесты. Веселые речи разряжали обстановку, накаленную только что отзвучавшими плачами невесты. В доме накрывают стол для гостей. Невеста время от времени по ходу обряда «вопит», корит родителей за то, что они приняли выкуп. Жених окружен большой свитой с целью защиты от нечистой силы. По этой же причине невесте покрывали голову платком от момента сватовства до венчания. Плети в руках дружек, бубенцы, колокольчики должны были отпугивать нечистую силу.

Наступала самая тягостная для невесты минута: она прощалась с родителями и подругами. В прощальном причитании она просила благословить её на новую жизнь. При выходе из дома невеста колупала печь, таким образом прощаясь с духами своего родного дома. Выходя из дома, нужно было избегать прикосновений к порогу и двери (споткнуться – вернуться). С целью отпугивания нечистой силы в стену забивали гвозди, стреляли, шумели, щелкали кнутом. Свадебный поезд проезжал через костер из соломы – тем самым совершался обряд очистительной магии. С момента отъезда из дома невеста «не вопит», и все обрядовые функции переходят к свадебным песням.

Церковное скрепление брака через венчание было дополнительным актом, присоединившимся к народному обычаю. Когда жениха и невесту подводили к «налою» (аналою – столу с покатым верхом для икон и книг), то каждый из них старался встать на подножник первым, чтобы по примете быть главой в семье. Стоя под венцами, жених и невеста должны были креститься одновременно, «чтобы жить любовнее». Невесте полагалось быть веселой, чтобы и вся её замужняя жизнь была такой же. Примечали: чья свеча будет гореть дольше, тот проживет больше. По погоде во время венчания и на пути из церкви судили о будущей жизни. Как только обряд венчания заканчивался, и молодые выходили из церкви, звучали народные обрядовые песни:

Звонили звоны в Новгороде

Звончей того во каменной Москва,

Во каменной Москве.

Звонила звоны Олимпиадушка,

Звонила звоны Гавриловна.

Мимо тут ехал Лука-господин,

Мимо тут ехал Львович.

Звона её он заслушался,

Красоты её он засмотрелся.

Приехал домой, стал рассказывать?

«Видел я, матушка, свою суженую,

Видел я матушка свою ряженую.

Ростом она и тонка -высока,

Тонка-высока,

Лицом она и бела и румяна.

Бровью она почернее меня [8, с. 147].

По возвращении из церкви совершались обряды продуцирующей магии, прежде всего обеспечивающие плодовитость и богатство молодым: осыпание молодых зерном или хмелем; лизание молодыми соли; сажание на колени молодой, только что вернувшейся от венца, мальчика (чтобы рожала мальчиков, более выгодных для крестьянского хозяйства, чем девицы); умывание невесты вином; постилание соломы или сена в избе; нарочитое сквернословие; эротизм в пении, присказках, плясках; постилание под ноги или под сиденье молодым шубы (символ богатства и многодетства); угощение яйцами или яичницей (символ плодородия).

От злого духа можно было уберечься воздержанием от слов (молчание жениха и невесты на пиру; до венчания избегали называть их имена), воздержанием от еды во время общего пира, воздержанием от полового акта в первую ночь, избеганием несчастных дней для сватовства и брака.

Существовали обряды на скрепление союза молодых. Это смешение вина из стаканов молодых, совместная еда и питье, изображение пары голубков на свадебном каравае, совместное глядение молодых в зеркало, угощение жениха пирогом, который лежал за пазухой у невесты, связывание жениха и невесты платком, соединение рук молодых, дарение колец. Потеря кольца предвещает разрушение семьи.

В доме жениха во время пира свахи снимают с молодой фату и плетут две косы. Какая сваха (женихова или невестина) скорее заплетет косу, той половине будет более долгий век. Косы повязывают вокруг головы и надевают китку (кику) – женский головной убор.

После венчания главную роль в обряде занимают величальные песни. Величания восхваляли тещу и тестя, свекровь и свекра как хороших хозяев. В хозяине славили ум, трезвость, в хозяйке – ласковость и приветливость, тысяцкий славился как воевода, воин, предводитель дружины князя, который сумел взять головой невесту; сваха – сахарные уста; дружка – обходительный, находчивый, с веселым нравом; гостям сулили богатство, здоровье, успех в делах. После исполнения величаний звучало требование вознаграждения:

Не станешь дарить,

Мы станем корить,

В глаза говорить.

Так же, как и в календарных обрядах, исполнялись корильные песни. Обычай уничижать кого-либо из участников свадьбы в присутствии большого количества свидетелей имел древние корни. Семья невесты боялась потерять расположение магических сил, которые ей покровительствовали. Корильная песня содержала мнимые проклятия тем, кто идет против воли мифических покровителей, поэтому они не вызывали обиды. Позднее они стали шуточными песнями с элементами осуждения и высмеивали скупость, чванство, заносчивость и другие недостатки. Строились корильные песни как пародии на величания, были адресованы в основном стороне жениха:

          Сказали про князя,

          Что князь-то богат.

          А он черт, не богат,

          По дорогам сбират.

Молодым стелили постель часто в хлеве или неподалеку от него в уверенности, что это повлияет на плодовитость скота. Приводили их сваха с тысяцким. Поскольку во время свадебного пира молодые воздерживались от еды, теперь им приносили птицу, яйца, вино. Птицу разрывали. Но, так как невесте давали в руки подрезанные крылья, то большая доля доставалась жениху. Невеста должна была раздеть и разуть жениха. В его сапогах она находила деньги, которые переходили в её личное пользование.

Гости в это время бьют горшки. После брачной постели молодая раздает дары жениху, свекру, свекрови, их родственникам. К обрядам, знаменующим приобщение невесты к культу духов жениха, относится обход молодой вокруг печи (кроме снятия фаты, расплетания косы надвое, снятия сапог с мужа).

Утром молодая идет за водой. Она «дарит воду» (умилостивительный обряд). Гости встречают её у ворот, расплескивают воду, обливаются. Это обряды, направленные на очищение от нечистой силы (омовение, обливание). Водой, которой умывается невеста, обрызгиваются гости. Это обряд, направленный на обеспечение плодовитости, богатства и счастья всем участникам свадебной игры.

В избе разбрасывают сор, приносят со двора солому, разбрасывают деньги. Молодая подает гостям вино, и лишь тогда они не мешают ей мести пол. Через некоторое время зять с молодой женой приходят к теще на блины.

Таким образом, обрядовое творчество далеко перешагнуло за пределы времени первоначального существования и навсегда вошло в сокровищницу художественного творчества русского народа.