Cодержанием карьеры всегда является процесс продвижения по сословно-иерархическим ступеням и ступеням власти, процесс аккумуляции престижа, авторитета, ресурсов (как материальных, так и духовных) и, наконец, процесс развертывания личностного потенциала.
В то же время политическая карьера представляет собой вполне конституированную форму политического процесса и такое положение дел характеризует любое общество, независимо от его цивилизационных и культурно-исторических особенностей. Хотя варианты такого конституирования могут быть совершенно различными.
Однако существует и ряд общезначимых характеристик феномена. К таким характеристикам следует отнести в первую очередь структурно-функциональные составляющие карьеры, рассмотренной в качестве политического процесса, социальным содержанием которого и становится их системное изменение.
Это обстоятельство и служит причиной того, что коль скоро политическую карьеру мы рассматриваем в качестве процесса, столь же скоро в соответствии со сложившейся традицией мы должны обратиться к анализу субъект-объектных взаимосвязей, отличающих данный феномен.
Субъект политической карьеры.
Когда речь идет о субъекте политической карьеры, мы как правило связываем его с индивидом, продвигающимся по ступеням власти. Такого рода толкования вполне правомерны. Действительно, карьера в строгом смысле слова всегда индивидуальна, она носит отпечаток личности. Однако ее можно понимать и как процесс институционализированный, то есть расширительно толковать термин, тогда и субъект ее может представляться в виде различных общественных ассоциаций.
Данное утверждение становится вполне обоснованным, если обращаться к различным разновидностям корпоративной карьеры. Действительно, в сословных обществах, за исключением особых случаев, индивидуальное начало такой формы социально-политического процесса, какую представляет собой политическая карьера, существенно ограничено как самой сословно-иерархической структурой, так и социальными стандартами, в пределах которых можно было проявлять карьерную активность. Скажем, цеховой старшина, лидер агнатической группы и т.п. могли делать индивидуальную карьеру лишь в той мере, в какой они представляли корпоративную группу.
Иначе говоря, если сформулировать эту мысль в несколько парадоксальном виде, то можно утверждать, что в обществах с жесткой иерархической стратовой структурой (не обязательно это сословные общества в собственном смысле слова, сюда же могут относиться и номенклатурные и тотально бюрократизированные политические системы, такие как, скажем, в СССР или Древнем Китае) индивид является субъектом политической карьеры тогда и в той мере, когда и в какой мере он представляет собой субъекта коллективного.
Таким образом, сводить содержание понятия субъекта политической карьеры к деятельности индивида можно только лишь в целях аналитической реконструкции структуры процесса. Между тем такого рода понимание субъекта карьеры как исключительно индивидуального весьма широко распространено в специальной литературе.
В действительности индивид, выступая в качестве субъекта политического процесса, формой которого является политическая карьера, персонифицирует целую систему социальных взаимосвязей, благодаря которым он собственно и может осуществлять карьерное движение, поскольку именно круг и содержание этих взаимосвязей определяет размеры и характер ресурсов, задействованных в процессе карьерного движения. И если в сословных обществах такое положение дел просматривается непосредственно, то опосредованно данная ситуация воспроизводится и в современных обществах либеральной демократии.
Показательным примером этого может являться политическая карьера лидера партии или какой-либо организации, где вне круга межличностных взаимосвязей, составляющих латентную «сеть влияния» индивида, невозможно адекватно оценить динамику его карьерного роста. Это связано с тем обстоятельством, что взлету по ступеням иерархии влияния и авторитета (то есть «вертикальной» карьере), как правило, предшествует этап накопления и мобилизации ресурсов (или карьера «горизонтальная», если пользоваться принятой в специальной литературе терминологией).
Иными словами, выдвижение лидера в современных политических партиях всегда означает выдвижение той или иной фракционной группы влияния.
Так или иначе, однако, рассматривая процессуальную сторону политической карьеры, мы должны признать, что субъектом карьерного движения является не только индивид, но и ассоциация, которая «кооптирует во власть» (в самом широком значении последнего термина) своего выдвиженца, обеспечивает его ресурсами и осуществляет позитивное изменение своего социального статуса, авторитета, общественного влияния по мере его карьерного роста.
Такая ассоциация, независимо от того, является она формализованной или нет, всегда носит корпоративный характер. Исходя из вышеизложенного, представляется вполне уместным выделить два смысла в понятии «субъект политической карьеры», где первый подразумевает индивида, а второй - ассоциацию. Последняя представлена кругом лиц, взаимодействие с которыми является необходимым условием карьерного роста, который в то же самое время является и способом реализации собственных интересов лиц, в этот круг входящих.
Оговорив, таким образом, понятие субъекта, мы должны сделать замечание о том, что ассоциированный (или коллективный) субъект может быть представлен не только кругом непосредственного общения индивида, но может принимать и статусно-обозначенные организационные формы, скажем, клуба, общественного объединения, политической корпорации и т.п., вплоть до учреждений власти. Ассоциированный субъект вне зависимости от содержания политических интересов и цели карьеры реализует свои притязания в корпоративных видах последней. В этом случае он отличается стремлением к получению односторонних преимуществ конкуренции за обладание политической властью, а также тем, что устанавливает четкие критерии отбора и порядок «кооптации», которые определяют принадлежность индивида к данной ассоциации.
Таким образом, если речь идет о субъекте политической карьеры, то в корпоративных разновидностях карьерного движения он отличается от любой другой ассоциации тем, что имеет свои интересы, несовместимые с интересами других субъектов политических отношений. (В пределе возможна даже ситуация, в которой такие интересы оказываются противоречащими интересам общества в целом). Другим отличием служит нормативно фиксированный порядок членства.
Объект политической карьеры.
Второй после субъекта структурно-функциональной составляющей политической карьеры, рассматриваемой в процессуальном плане, является, естественно, объект. Его мы выделяем в соответствии с классической философской традицией, рассматривающей общественные процессы через призму субъект - объектных отношений. Однако в отличие от субъекта, выделить содержание объекта политической карьеры как процесса значительно труднее. В самом общем плане в качестве объекта карьеры обычно выделяются феномены общественной жизни, на которые индивид (субъект карьеры) направляет свою социальную активность, для того чтобы обеспечить карьерное движение.
Объектом карьеры могут оказаться организации и учреждения власти и другие общественные институты, он также может быть представлен и конкретными общественно-политическими отношениями, которые определяют положение дел в обществе.
Более того, объектом карьеры в относительном смысле может оказаться и сам ассоциированный субъект, когда он используется отдельным данным индивидом в качестве поля приложения активности. Последнее относится к той ситуации, когда индивид направляет деятельность на круг своих личных связей, для того чтобы обеспечить карьерный рост.
Правда, возможна и иная ситуация, в которой ассоциированный субъект выдвигает своего представителя в целях реализации своего интереса, последний, к слову сказать, вовсе не обязательно тождествен интересам индивидуального субъекта. То есть группа, выступая как единое целое, направляет усилия на то, чтобы использовать своего представителя именно таким, наиболее выгодным для нее образом, а не как-нибудь иначе, что, может быть, больше соответствовало бы его личным интересам.
Из сказанного нетрудно сделать вывод об известной релятивности субъект – объектной категориальной пары, характеризующей процессуальную сторону политической карьеры. То есть эти понятия всегда относительны, и, соответственно, квалифицировать те или иные феномены в данном качестве можно только применительно к конкретному событийно-фабульному ряду именно данного конкретного случая карьерного роста, а не вообще. Именно диалектика субъект-объектных отношений служит основным предметом исследования в работах, которые можно отнести к жанру «сравнительного жизнеописания».
Все вышеизложенные соображения характеризуют объект политической карьеры в теоретико-познавательном плане, практически не касаясь его содержания. Последнее же может быть чрезвычайно разнообразным. Прежде всего, его следует дифференцировать, с одной стороны, на предметно-институциональное содержание условий и среды карьерного роста, а с другой - на личностно-персональное.
Предметно-институциональным содержанием объекта служат те феномены общественной жизни, которые представлены политическими институтами и отношениями, в рамках которых осуществляется продвижение индивида (группы) по иерархическим ступеням власти. На них деятельность индивида направлена постольку, поскольку они создают внешние условия карьерного роста.
Персонально-личностное содержание объекта карьеры образовано тем спектром лиц, на который воздействует индивид (субъект карьеры) для того, чтобы добиться (иногда даже вопреки их собственной воле) поведенческих реакций, поступков, действий (или бездействия), которые позволяют решить те или иные конкретные задачи, связанные с реализацией его собственных карьерных притязаний, например, задачи вовлечения дополнительных ресурсов, задачи создания неблагоприятных внешних условий конкурирующим субъектам. Лица данной категории также могут персонифицировать собой те или иные институты или организации, могут быть носителями личного авторитета, общественно-политического влияния и т.п. В любом случае для субъекта карьеры они предстают как внешние (так называемые, «инвайроментальные» обстоятельства), то есть характеристики социальной среды, окружения, воздействуя на которые он осуществляет карьерное движение.
Цель политической карьеры.
Однако адекватно рассматривать последнее невозможно, ограничиваясь только концептуальными рамками субъект-объектных отношений, не только социологическая традиция, но и здравый смысл подсказывают, что всякий политический процесс с необходимостью должен характеризоваться и целью. Здесь положение дел представляется более или менее ясным, поскольку конечной целью политической карьеры служит достижение максимально возможного в данных условиях объема политической власти, которой может обладать индивид или группа лиц - субъект карьеры.
Пожалуй, единственной оговоркой, которую необходимо сделать, будет то, что цель также является релятивным параметром карьеры. Она может носить как явный, так и латентный характер.
Традиционное понимание цели политического процесса исходит из неявного допущения о том, что цель всегда носит осознанный, с точки зрения субъекта, характер. При этом сама осознанность по сути дела отождествляется с рациональным пониманием цели. Но, как представляется, таким именно образом дело обстоит далеко не всегда. То есть, безусловно, цель осознается в том смысле, что она соотносится с политико-мировоззренческими и идеологическими ценностями субъекта, с нормативным строем общества в целом. Однако такое осознание не обязательно будет рациональным. Оно может принимать форму религиозно-мировоззренческой, мистико-философской доктрины и даже совершенно химерическую форму психических синдромов. Последние, например, вовсе не редкость, когда речь идет о мессианстве, причем не только средневековом.
Общая цель политической карьеры не исключает существование инструментальных, частных целей, заключающих тот или иной этап карьеры.
Средства и ресурсы политической карьеры.
Естественно, что достижение цели предполагает и наличие определенного набора средств. Если говорить о средствах, то их набор и выбор весьма ситуативны и, пожалуй, общезначимые «универсальные» характеристики средств выделить едва ли возможно. За исключением того, что они могут быть как легитимными (то есть допустимыми с точки зрения нормативно-ценностного строя общества), так и нелегитимными. Выбор же их определяется содержанием цели и задач карьерного движения, предпочтениями субъекта и ресурсами.
Ресурсы же служат весьма важной характеристикой политической карьеры как процесса. Они могут быть дифференцированы как материальные и информационные, идеологические и психологические.
Рассмотренные структурные элементы, характеризующие феномен политической карьеры в качестве процесса, составляют всего лишь своеобразный его «скелет». И, в общем-то, их перечисление, хотя и является необходимым, все же еще не дает возможности адекватно обозначить ту самую «процессуальность» феномена. Для достижения этой цели необходимо анализировать динамику карьерного движения. Именно динамика, взятая как субстанциональная составляющая, позволяет осмыслить качественную эволюцию характеристик карьеры.
Так в процессе карьерного роста, прежде всего, изменяется сам субъект, независимо от того, кто его представляет - индивид или группа. Индивид изменяется в том плане, что формирует самосознание, мотивацию, личные ценностные и мировоззренческие установки таким образом, что в них интегрируются цели и задачи карьерного движения, как конечные, так и промежуточные.
Карьера без конкуренции в принципе невозможна. Здесь либо индивид конкурирует с подобным себе физическим субъектом (или даже с самим собой - именно так мотивируется карьера в японских производственных корпорациях), либо речь идет об условном состязании с принятыми социальными образцами, стандартами карьерного роста.
Кроме того, само наличие индивидуального субъекта карьерного роста предполагает существование личностно-психологического аспекта осмысления политической карьеры. Карьерное продвижение предполагает не просто «перешагивание» с одной социально-иерархической ступени на другую. От всех прочих психических феноменов оно отличается, пожалуй, наиболее ярко выраженным волевым началом. Личная воля определяет не столько само по себе желание достичь той или иной степени власти, сколько устойчивость и силу мотивации карьерного роста (то есть побуждения к соответствующему действию). Волевое начало определяет также и предел нормы, и психологическую устойчивость индивида в обстоятельствах, которые по сути близки к фрустрирующим, если оценивать их с точки зрения обывательских стандартов повседневного существования.
«Жизнеописания» даже самых благополучных внешне карьер, таких как восхождение Дж.Ф.Кеннеди или по-своему уникальный «взлет» скромного провинциального сквайра О.Кромвеля до положения лорда-протектора, чья власть была сравнима разве что с могуществом принцепса в Древнем Риме, содержат в себе указания на огромные психические перегрузки.
Другими, не менее драматичными примерами, относящимися, правда, к совсем иной исторической эпохе и культуре, могут послужить «восхождение» (или, напротив, «нисхождение», если рассматривать моральную сторону дела) семинариста И.В.Джугашвили к титулу «отца народов» или превращение амбициозного, но не очень уверенного в себе студента А.Шикльгрубера в «вождя нации» и т.п.
Карьерный рост сопровождается очень мощной трансформацией личности, которая вынуждена изменять свои морально-нравственные (скажем, в случаях расхождения социально-групповой или стратовой морали и нравственных установок данного индивида) и религиозно-мировоззренческие ценности, изменять даже самоощущение. Причем это суждение остается справедливым и тогда, когда под субъектом карьеры мы подразумеваем ассоциированную группу лиц, поскольку карьерная конъюнктура является внешним фактором, мобилизующим данное сообщество. В результате чего последнее эволюционирует согласно законам групповой динамики, изменяя уровень своего развития в качестве малой труппы.
Карьерный рост - это постоянное движение, взаимовлияние и изменение субъект-объектных связей, соотношения цели и средств. Так, стали уже хрестоматийными в политической истории ситуации, в которых карьера, изначально рассматриваемая субъектом в качестве средства достижения иной, более «возвышенной» и «благородной» цели, превращалась со временем в самоцель. Также постоянным спутником карьерного роста является обратное воздействие изменения тактики конкурентной борьбы на личностный мировоззренческий строй и мотивацию индивида.
Что же касается ресурсов карьеры, то динамика карьерного роста предполагает постоянное их изменение, включая и сознательный поиск наиболее эффективных способов их использования, поскольку при абсолютно одинаковых шансах двух конкурирующих субъектов в более выигрышном положении окажется тот, который оптимальным образом сможет задействовать, находящиеся в его распоряжении ресурсы.
Вполне вероятно, что высказанных соображений окажется достаточно для того, чтобы осознать необходимость теоретического осмысления динамики карьерного роста, однако такое осознание вовсе не снимает проблемы того, в каком методологическом ключе и какими понятийными средствами это можно сделать.
Принципиальная проблема заключается в том, что динамика карьерного роста так или иначе предполагает обращение к реальным жизненным обстоятельствам, которые сопровождали восхождение того или иного индивида к вершинам политической власти. Однако подобный путь по существу сводит анализ к индуктивным обобщениям, эвристическая ограниченность которых уже была продемонстрирована представителями «жизнеописательного» направления.
Известное в логике положение о том, что эмпирический пример ничего не отрицает и ничего не доказывает в собственно теоретических конструкциях, в данном случае оборачивается весьма серьезной проблемой, которая может быть сформулирована следующим образом. В какой мере анализ индивидуальных случаев карьерного роста позволяет сделать обобщения, продуктивные в концептуальном отношении? И в какой мере такие обобщения носят теоретический статус? Ведь для них существуют серьезные ограничения, отчетливо фиксируемые пределы применимости, обусловленные как областью определения, так и областью значения используемых понятий.
И, наконец, не всегда ясно, в какой степени полученные положения, основанные на индуктивных обобщениях такого рода, являются надежными в эвристическом отношении, скажем, могут быть использованы как общезначимые в тех случаях, когда изменяются социокультурные параметры индивидуальной карьеры, что неизбежно, если мы переходим от одной исторической эпохи или культурной среды к другой?
По существу в обозначенной выше теоретико-познавательной ситуации речь идет либо о простейшем виде индукции, теоретический статус которой считался сомнительным еще с конца XVIII в., либо о том, что мы сможем выстроить понятийные конструкты, которые позволят в единичных случаях неисчислимого множества индивидуальных карьер выделить общезначимое содержание и оперировать с ним уже на уровне собственно теоретического анализа.
От первого варианта мы вынуждены отказаться по причине двух трудностей, одна из которых носит технический, другая принципиальный характер. Техническая сторона дела заключается в том, что надежность индуктивных обобщений прямо зависит от числа фиксированных случаев. Это означает, что мы должны вводить в исследование максимальное число случаев карьерного роста (и даже при этом индукция остается неполной).
Принципиальная трудность заключается в концептуальной ненадежности индуктивных обобщений как способа исследования, поскольку, с одной стороны, они могут быть поставлены под сомнение контрпримерами, с другой стороны, не могут выйти за рамки собственно эмпирических явлений.
Иными словами, и в этом варианте мы вынуждены обосновывать гипотезу, также выходя за рамки индуктивных описаний.
Таким образом, если мы пришли к выводу о том, что классическая индукция является в нашем случае неприемлемой, то остается путь выявления и применения эвристических конструктов, которые позволяют нам выявить общезначимое содержание в эмпирическом материале. Оперируя содержанием такого рода, мы рассчитываем выстроить понятийные схемы, пригодные как для теоретического осмысления феномена, так и для анализа реальной действительности.
Исходя из выше обозначенного перечня проблем исследования, представляется необходимым для их разрешения расширить понятийную базу.
Во-первых, политическая карьера - это становление индивида в качестве политического лидера, становление общественного деятеля в качестве политико-идеологического авторитета и даже становление чиновника в «коридорах власти».
Во-вторых, политическая карьера также подразумевает и утверждение определенной политической культуры, составляющей ее собственное социокультурное пространство.
В-третьих, политическая карьера может означать появление нового ассоциированного субъекта политики (социального слоя или группы), который конституирует собственный политический интерес и реализует собственные властные притязания.
При ближайшем рассмотрении нетрудно заметить, что в каждом из трех названных аспектов карьеры имплицитно присутствует ряд явлений, которые носят латентный характер. Они не только скрыты за событийно-фабульной стороной, но и ускользают при традиционном для анализа политических процессов структурных составляющих, таких как субъект, объект, цель, средства, ресурсы.
Тем не менее, во многих работах как данность неявно предполагается существование некоторых характеристик карьеры. Здесь имеется в виду, прежде всего, такая составляющая карьерного роста, как социальная конкуренция. Именно это понятие фиксирует то самое движение, ту самую процессуальную составляющую карьеры, которую сложно выразить иными понятийными средствами.
Разумеется, сама по себе социальная конкуренция, понимаемая как соревнование различных субъектов за наиболее выгодные условия существования и деятельности, которая выражается в возможности контролировать максимальное количество ресурсов, в занятии высокостатусного положения в организационно-иерархической структуре общества и т.п., может принимать различные формы.
Обращение к понятию конкуренции также предполагает и осмысление процесса принятия решений субъектом действия (в данном случае субъектом карьеры), оценку им собственных возможностей и возможных реакций и поведения конкурирующих сторон. Если карьера делается субъектом осознанно, то в поле анализа следует включить выработку стратегии и тактики действий в процессе конкурентной борьбы.
Иными словами, анализ одних процессуальных характеристик карьеры требует обращения к другим, которые в свою очередь требуют осмысления следующих и т.д. В результате возникает теоретико-познавательная ситуация, в которой наращивание понятийного аппарата принимает едва ли не фатальный характер и становится мало продуктивным, что вызвано не столько собственно задачами исследования, сколько формальной логикой категориального движения. Выходом из такого положения дел может стать введение синтетического понятия, описывающего деятельностно-процессуальную сторону политической карьеры и интегрирующего все те концепты, которые касались конкретных ее атрибутов.
Представляется, что в роли такого синтетического конструкта может выступить понятие игры. В специальных исследованиях (работы Неймана, Мак- Дональда, Моргенштерна, Оуэна) само понятие игры определяется, как правило, рекурсивно, то есть, в процессе рассмотрения ее конкретной разновидности, путем перечисления необходимых ее условий и составляющих содержания. Исключение составляют психологические и культурологические работы, осмысливающие игру как феномен культуры.
В данном контексте под игрой, в самом общем смысле понимаемой как универсальная синтетическая характеристика политической карьеры, будет подразумеваться упорядоченная и систематическая конкуренция, которая возникает между субъектами карьерного движения по мере реализации социальных притязаний, направленных на приобретение или увеличение политической власти в любой ее форме: статуса и престижа, авторитета, контроля и распоряжения ресурсами, обладания информацией или доминирования в рыночном взаимодействии, если власть понимается как рынок политических ценностей.
В этом случае карьерное продвижение субъекта обусловлено тем, как складываются взаимоотношения так называемых коалиций действия. Коалиции действия образуются как индивидуальными, так и ассоциированными субъектами, которые заинтересованы в удовлетворении своих притязаний посредством реализации определенных стратегий достижения цели. На практике коалицию действия образуют субъект карьеры и его опорная социальная группа (то есть тот слой, который его поддерживает), союзники, преследующие те же или совместимые цели.
В соответствии с классической теорией, все участвующие в игре коалиции конкурируют в борьбе за обладание «полезностями» - класс объектов, представляющих генеральную ценность игры, или образно говоря «приз», т.е. тот или иной субстрат, за который собственно и идет борьба. В нашем случае таковыми являются политический авторитет, общественно-политическое влияние, если речь идет об альтернативных формах карьеры; должностные или статусные полномочия, делегирующие политическую власть в ее номинированных, то есть нормативно регламентированных формах.
Коалиции действия (участники игры) или конкурирующие субъекты явно или неявно определяют для себя стратегию карьеры, которая согласно принятой в политологии точке зрения представляет собой «систему крупномасштабных решений и намеченных направлений деятельности, последовательная реализация которых призвана достичь более или менее удовлетворительным образом основных целей». Если стратегия формулируется в явной форме, то она представляет собой определенную схему, план действий, которые в конечное число шагов обеспечивают достижение цели при сохранении ценностных приоритетов. Такая схема обосновывается политико-идеологическими и мировоззренческими построениями, призванными придать легитимность действиям субъекта. Нередко подобные построения используются и для эмоционально-волевой мотивации субъекта.
В превращенной форме стратегия карьеры может содержаться в религиозно-идеологических или философских доктринах, в этом случае от субъекта требуется только владение герменевтическими кодами, позволяющими за доктринальными конструктами увидеть вполне прагматическое, реальное содержание. Скажем, для просвещенного общественного мнения Западной Европы в период развитого средневековья философская полемика реалистов и номиналистов явственно ассоциировалась с борьбой папской и светской власти, а тезис о принципиальной познаваемости творений Бога означал едва ли не призыв к социальной революции. В этом случае субъект карьеры мог формулировать стратегию в кодово-символической форме, которая, тем не менее, была доступна не только его собственному пониманию, но и пониманию других участников игры, его конкурентов.
Исход конкурентной борьбы (или согласно классической теории игр исход «конфликта» между коалициями интересов) выражается в терминах, обозначающих «выигрыш», под которым каждый из участников может понимать свое положение дел, рассматриваемое им как наиболее предпочтительное, однако в любом случае должно присутствовать и некое общее, по- своему «универсальное» в рамках данной культуры содержание выигрыша. Именно борьба за это «универсальное» содержание и обусловливает конкуренцию коалиций интересов. В нашем случае таким «универсальным» содержанием выигрыша служит политическая власть.
Когда карьера складывается как конкуренция двух и более субъектов, тогда формирование игровых стратегий неизбежно. Они предусматривают формулирование этапных задач, порядок вовлечения в борьбу ресурсов каждого из субъектов и, наконец, определяют приемлемость и применимость приемов и методов решения последних (то есть тактику карьерного движения).
С точки зрения классической теории игр такой тип карьерной конкуренции относится и к стратегическим играм. Его отличительной особенностью служит положение дел, при котором выигрыш одной коалиции интересов возможен только за счет проигрыша другой - антагонистичной. Хотя существуют и компромиссные варианты, в которых при равновесии сил каждая из двух и более коалиций ограничивает свои притязания и заключает соглашение – «пул» - против третьей, что очень часто используется в карьерной конкуренции.
Возможно и иное положение дел, при котором существует единственная коалиция интересов, то есть все участники игры имеют абсолютно идентичное понимание выигрыша. Тогда предметом конкуренции между ними служит доля, которую получит каждый. Такие ситуации с точки зрения сложившейся традиции называются кооперативными играми, в этом случае стратегия сводится к тому, чтобы установить свою процедуру «дележа». («Дележом» в теории игр называется порядок и процедура распределения доли выигрыша каждого из участников).
Если обращаться к политической практике, имея в виду изложенные выше соображения, то следует признать, что в реальной действительности феномен политической карьеры сочетает в себе оба типа игрового поведения, и дифференцировать их мы можем, в общем-то, только умозрительно, в рамках аналитической реконструкции процесса.
Также следует отметить, что поскольку в реальной жизни карьерный рост осуществляется с различной скоростью, то в теоретической модели или реконструкции процесса с необходимостью должен присутствовать так называемый «принцип оптимальности». Он обозначает соотношение ресурсных и временных затрат, обеспечивающих приемлемый для игрока уровень выигрыша во всех значимых формах существования последнего. Содержание принципа оптимальности в конкретной политической культуре всегда будет интуитивно ясным для субъекта карьеры, оно определяется культурным смыслом карьерного роста. При этом на практике может быть несколько принципов оптимальности, относящихся к различным вариантам игровых стратегий, а соответственно и сценариев развития событий. Набор принципов обычно иерархизирован в зависимости от степени значимости для субъекта, однако возможно и такое положение дел, при котором они могут противоречить друг другу, и тогда решающим становится субъективный выбор. Это обстоятельство по существу объясняет то, что дистанция, диапазон и скорость карьерного движения в значительной мере обусловливаются не только объективными факторами, но субъективно личностными - волей, интуицией и тактическим искусством индивидов, составляющих субъект карьеры.
Подводя итог краткому экскурсу в теорию игр, следует отметить, что ее положения создают условия осуществления понятийной реконструкции карьерного роста. Сама же такая реконструкция требует осмысления уже изложенного ранее материала под новым углом зрения. Имеется в виду то обстоятельство, что если проецировать эвристические схемы теории игр на идущее еще от работ М.Вебера понимание политического процесса как имеющего три типовых разновидности: технократический, идеократический и харизматический - то динамика политической карьеры может быть рассмотрена и под другим углом.
Однако здесь возникает достаточно серьезная методологическая проблема следующего вида. С одной стороны, ни для кого не секрет, что принятая в отечественной литературе дифференциация политических процессов в значительной мере является парафразом веберовской типологизации форм политического господства.
В то же время, как известно, сам М.Вебер оговаривался, что такого рода классифицирующие типы являются, прежде всего, теоретическими реконструкциями, и проецироваться на эмпирический материал они могут лишь с большими допущениями. В силу чего соответственно ограничены их возможности в описании динамики, то есть собственно, «процессной» стороны политического процесса с приемлемой степенью научной полноты.
С другой стороны, описанная выше понятийная конструкция, которая основана на теоретико-игровом подходе в описании динамики политического процесса, безразлична к его содержанию, и поэтому не позволяет учесть видовую специфику родового понятия, по крайней мере, в тех случаях, когда речь идет о политической карьере.
Выходом из такого рода проблемной ситуации, как представляется, служит проецирование теоретико-игрового подхода на качественную динамику политического процесса. Имеется в виду следующее. Осмысление эмпирического материала, который доставляется уже упоминавшимися ранее «жизнеописаниями», показывает, что рассмотренная как политический процесс индивидуальная или коллективная карьера никогда не остается в рамках одной строго фиксированной качественной определенности и прогрессивная ее (карьеры) эволюция связана именно с изменением качественных характеристик. (В данном контексте под термином «прогрессивная эволюция» подразумевается возрастание объема политической власти, аккумулируемой субъектом в процессе карьерного роста.) В этом случае карьерное движение, начатое, скажем, как технократический вид политического процесса, когда условием обладания политической властью является знание и использование социальных технологий, прежде всего технологий распоряжения ресурсами: информационными, материальными, человеческими - по мере роста объема власти требует обязательного «достраивания» соответствующими идеологическими доктринами.
Таким образом, период, когда элитная или субэлитная социальная группа и представляющий ее персональный ряд (конкретные общественные и политические деятели) реализует свои политико-властные притязания в конкуренции с другими субъектами за счет обладания специальными знаниями и умениями, сменяется периодом масштабной идеологической доктринальной «экспансии» на общество. Такая доктрина представляет именно эти знания и умения в качестве необходимых для всего общества в целом.
Наиболее показательной иллюстрацией данного положения служит пресловутая «революция менеджеров», которую пережили страны западной демократии в шестидесятые годы. Здесь «прорыв к власти» новой субэлитной группы в качестве носителей специальных знаний и навыков в противовес элите, традиционно представлявшей интересы социальных групп - собственников финансового и промышленного капитала - получает дальнейшее развитие не только в закреплении homo novus в органах исполнительной и законодательной власти, но и различных сферах общественного сознания в целом. Прежде всего, это относится к идеологическим платформам политических партий, которые начинают активно разрабатывать пласт идей, чье содержание сводится к осмыслению политики как сферы профессиональной деятельности специалистов-менеджеров.
Иными словами, от политических прокламаций, непосредственно формулирующих политические притязания и интересы «адресного слоя» политические партии переходят к идеологемам, прокламирующим то, что именно они (партии), их специалисты владеют соответствующими знаниями и умениями, именно их технологии управления общественным целым являются оптимальными, «бескризисными», «эффективными» и проч.
Таким образом, в этой ситуации уже никто не ставит под сомнение сам тезис (имплицитно присутствующий во всех «обновленных» идеологических платформах) о том, что обществом необходимо управлять по тем же принципам, законам и технологиям, по каким управляются финансовые и промышленные корпорации. Хотя именно этот тезис, принимаемый на данном этапе как данность, был впервые прокламирован за десять лет до этого той самой прослойкой менеджеров-профессионалов, социальные притязания которой конституировались в политический интерес.
Однако, строго говоря, подобный тезис сам нуждается в обосновании. Скажем, не менее убедительным с точки зрения стороннего наблюдателя могло бы выглядеть и утверждение о том, что в «бездушном мире» разнообразных технологий «спасение человеческого общества» заключается в том, чтобы власть была представлена носителями культурных ценностей - например, философами, деятелями литературы и искусства, науки и т.п. Или, скажем - третий вариант - врачами и экологами. (К слову сказать, с последними так и случилось в 1980-е годы - период кризиса «технократизма» - и состоялся приход к политической власти «зеленых», время которых восходит к середине 1990-х, когда прорыв в политическую элиту совершают специалисты области информатики – «технократы» нового поколения).
Так или иначе, представляется вполне правомерным вывод о том, что идеократический политический процесс отнюдь не является исключительным свойством восточных режимов.
В современном мире идеократический процесс принимает менее ортодоксальные формы, по сравнению с теми эпохами, о которых писал М.Вебер, однако от этого он не становится менее значимым для общества. Идеи и идеологии в странах западной демократии так же правят людьми, как идеи коммунизма в СССР или идеи Хомейни в Иране.
Более того, идеократический политический процесс, как представляется, сегодня является одной из возможных трансформаций не только технократического, но и харизматического процесса. Примеров тому немало доставляет новейшая история, начиная от Франко и Де Голля и заканчивая Хомейни.
Харизматический тип процесса, связанный с политической карьерой индивида, представляющего данную социальную группу, трансформируется в идеократический в том случае, если ее опорой по мере продвижения во власть становится экспансия соответствующей идеологической доктрины при сохранении в целом неизменными прежних органов и учреждений власти, которые в подобной ситуации наделяются функцией идеологического контроля. (Как это, собственно, и было в современном Иране).
Если же «явление» харизматического лидера сопровождается созданием, укреплением и развитием новых учреждений и органов власти, то вполне вероятной становится и соответствующая трансформация харизматического процесса в технократический, что существенным образом сказывается на том, какая из форм политической карьеры становится своеобразным «социальным стандартом».
Возможна и иная ситуация: технократический тип политического процесса, связанный с корпоративными разновидностями карьерного роста индивидов, персонифицирующих данную субэлитную группу, завершается харизматизацией персоны, которая монопольно представляет интересы аккумулирующего власть слоя. В этом плане показательными являются взаимоотношения И.В.Сталина и партийной номенклатуры.
Разумеется, следует сделать оговорку о том, что на практике в процессе карьерного роста индивида или корпорации все виды политического процесса представлены одновременно, хотя и в разной степени, однако в каждый конкретный исторический период доминирующим является только один из них, остальные два играют при этом вспомогательную роль.
Каким образом проецируются теоретико-игровые конструкты на трансформацию политических процессов? Ранее уже отмечалось, что смена характера политического процесса существенным образом сказывается на структурно-функциональных составляющих политической карьеры, прежде всего на объекте, тактике и стратегии карьерного роста. Здесь же следует добавить, что своеобразным индикатором такого рода трансформаций (то есть перехода от доминирования одного вида политического процесса к другому) служит смена «принципов оптимальности». Мы уже отмечали, что в процессе карьерного роста цели, задачи и тактика продвижения по ступеням и степеням власти находит свое отражение в иерархии «принципов оптимальности»: в том, что является наиболее (и соответственно наименее) значимым для субъекта карьеры на данном этапе. (Иначе говоря, на что и на кого он направляет свои усилия в первую очередь, во вторую и т.д.).
Смена приоритетов (а ее можно отчетливо зафиксировать в каждом конкретном случае описания политической карьеры) представляет собой и соответствующее изменение иерархии «принципов оптимальности». Более того, до тех пор, пока принимаемые субъектом наборы приоритетов карьерного продвижения совместимы друг с другом, потенциал карьерного роста остается неисчерпанным (для данного субъекта). Как только «принципы оптимальности» (то есть наборы приоритетов) становятся не совместимыми друг с другом, потенциал карьерного роста для данного субъекта можно считать исчерпанным.
Последнее на практике означает, что достижение целей и реализация приоритетов в одной сфере ведет к ослаблению позиций в другой (что обнаруживает себя в кризисе правящей элитной группы).
Умение оптимальным образом выстроить иерархию приоритетов, то есть с наибольшей эффективностью сочетать различные «принципы оптимальности» во многом обусловлено личностно-психологическими качествами индивидов, представляющих собой субъектов карьеры. Именно это и делает политическую карьеру феноменом, сочетающим в себе как принципы, основанные на научных знаниях, так и искусство, которое дается далеко не всем желающим.
Вопросы для самоконтроля
1. Процессуальная и институциональная составляющие в динамике политической карьеры.
2. Формы технологии карьерного роста.
3. Субъективно-рациональная и аффективно-эмоциональная мотивация политической карьеры.
4. Политическая карьера в условиях радикальной социальной трансформации.
5. Механизмы карьерного продвижения современных политиков.
6. Роль СМИ в формировании имиджа политического лидера в рамках карьерного роста.