Этнические конфликты представляют собой особую разновидность социальных конфликтов, отличающуюся высокой степенью сложности и многослойности. Эти конфликты редко проявляются в «чистом виде», поскольку, как правило, пересекаются с другими типами социальных, политических, экономических и культурных противоречий. В реальности этнические противостояния часто служат триггером или фоном для более широких конфликтных процессов. В этом контексте этнические конфликты можно рассматривать как междисциплинарный феномен, включающий как идентичностные аспекты, так и борьбу за ресурсы, власть и влияние.

Исторический опыт различных регионов мира свидетельствует о том, что этнические конфликты могут приобретать крайне разрушительный характер и значительные масштабы. Более того, практически каждый этнический конфликт носит ярко выраженную политическую составляющую, что позволяет говорить о них как об этнополитических конфликтах. Это обусловлено тем, что этничность в условиях конфликта становится мобилизационным ресурсом, средством консолидации группы и формой артикуляции политических требований.

В связи с этим актуальным остаётся вопрос: в чём заключается собственно «этническое» в этнических (этнополитических) конфликтах? Немецкий социальный антрополог Гюнтер Шлее поднимает эту проблему и выделяет шесть ключевых положений, позволяющих понять, как этничность становится фактором дезинтеграции общества^[250]:

- этнические различия рассматриваются как первопричина этнических конфликтов, поскольку они определяют границы между «своими» и «чужими»;

- культурные и поведенческие различия между народами воспринимаются как отражение исторически сложившихся, глубоко укоренённых антагонизмов, передающихся из поколения в поколение;

- этничность универсальна: каждый человек принадлежит к определённой этнической общности, осознаёт свою принадлежность и в определённой степени руководствуется ею в социальном взаимодействии;

- этничность носит аскриптивный характер, то есть она приписывается индивиду от рождения и, как правило, не подлежит изменению по желанию;

- этническая группа воспринимается как общность, объединённая происхождением, исторической памятью и коллективной идентичностью;

- этносы имеют территориальное измерение: они ассоциируются с конкретными географическими регионами, и зачастую стремятся к национальному самоопределению, автономии или даже созданию собственного государства.

Таким образом, этнические конфликты нельзя рассматривать в отрыве от политического, исторического и культурного контекста. Они возникают на пересечении коллективной идентичности, распределения власти и ресурсов, а также восприятия исторической справедливости. Именно это делает их одними из наиболее острых и трудноразрешимых форм социальных противоречий.

Межэтнические конфликты представляют собой сложное и многогранное социальное явление, причины которого изучаются с позиций различных научных подходов. Несмотря на различия в масштабах, продолжительности, степени напряжённости и историческом контексте, все межэтнические конфликты имеют общую природу, связанную с нарушением прав этнических групп, отсутствием справедливости и равноправия, а также с ограничением возможностей для полноценного участия в общественно-политической жизни. В центре этнической мобилизации, как правило, лежит стремление этноса к признанию своей идентичности и защите интересов.

Современные исследования выделяют несколько взаимосвязанных групп причин, способствующих возникновению и эскалации межэтнических конфликтов.

Территориальные причины.

Одной из наиболее распространённых и трудноразрешимых причин межэтнических конфликтов являются территориальные споры. Эти конфликты возникают на фоне исторических изменений границ в результате миграций, войн, колониальной политики и административного деления. Каждая сторона конфликта стремится обосновать своё историческое право на ту или иную территорию, опираясь на различные временные и культурные рамки, что делает проблему исключительно субъективной и запутанной. Такие споры часто сопровождаются требованиями о признании независимости, автономии или изменении границ. Например, Нагорно-Карабахский конфликт между армянами и азербайджанцами, где обе стороны претендовали на одну и ту же территорию, ссылаясь на историческую принадлежность. Или конфликт в современном Косово, где албанское большинство и сербское меньшинство борются за контроль над территорией, важной для национальной идентичности обеих сторон.

Политические причины.

Политический фактор межэтнических конфликтов включает в себя:

- стремление этносов к самоопределению и созданию собственных национальных государств, особенно в случаях, когда этническая группа ранее имела государственность, но утратила её;

- дискриминация и ограничение политических прав по этническому признаку, включая запрет на участие в выборах, занятие государственных должностей и доступ к политическим институтам;

- политико-правовое неравенство, вызванное разделением населения на «титульные» и «нетитульные» нации, «коренные» и «пришлые», что формирует асимметрию в доступе к власти, ресурсам и культурной самореализации.

В качестве примеров можно привести уйгурский вопрос в Китае, когда, по некоторым источникам^[251], происходит ограничение религиозной, культурной и политической свободы уйгуров, преследования и лагеря «перевоспитания». Или каталонский кризис в Испании, т.е. стремление каталонцев к созданию независимого государства при наличии широкой автономии.

Экономические причины.

Экономическое неравенство является важным источником напряжённости в полиэтническом обществе. Основные формы выражения:

- борьба за контроль над ресурсами (земля, полезные ископаемые, рабочие места);

- неравномерность социально-экономического развития регионов, особенно когда этнические меньшинства проживают в депрессивных или периферийных районах;

- чувство коллективной обделённости и несправедливости, возникающее в условиях социального контраста между этносами.

Экономические противоречия усиливаются, когда они воспринимаются через призму этнической принадлежности и превращаются в фактор коллективной мобилизации. Ярким примером здесь может быть конфликт в Руанде в 1994 году, геноцид племени тутси со стороны другого племени хуту, когда экономические и социальные противоречия, закреплённые колониальной политикой, стали почвой для этнической резни.

Социальные причины.

Социальная напряжённость, особенно в периоды кризисов и трансформаций, способствует обострению этнических противоречий. К социальным факторам относятся:

- безработица, низкий уровень жизни, миграционные потоки;

- конкуренция за престижные сферы занятости, которая в условиях социальной нестабильности может приобрести этническую окраску;

- социальное расслоение, сопряжённое с этнической принадлежностью, что приводит к росту недоверия и агрессии между группами.

Иногда межэтнический конфликт становится формой «перенаправления» социального недовольства – способом «выпуска пара» в условиях отсутствия других каналов выражения протеста. Например, этнический конфликт между узбеками и месхетинскими турками в Ферганская долина в Узбекистане в 1989 году, проходившем на фоне социальных и демографических изменений.

Культурные и языковые причины.

Этнокультурные конфликты чаще всего связаны с:

- ограничением прав этнических меньшинств на сохранение и развитие родного языка, традиций, обычаев;

- отказом от признания культурного многообразия;

- языковым неравенством, когда государственный статус получает язык только титульного этноса, а другие языки оказываются маргинализированы.

Подобные меры воспринимаются как угроза культурной идентичности и могут стать катализатором массовых протестов и столкновений. Например, в Квебеке в Канаде франкоязычное население борется за сохранение языка и культуры в англоязычном государстве.

Социально-психологические причины.

Психологический аспект межэтнических конфликтов включает в себя:

- исторические обиды, травмы и коллективная память о несправедливостях, унижениях, депортациях;

- формирование образа «врага», эмоциональное противопоставление «своих» и «чужих»;

- эмоциональное заражение, слухи, манипуляции, усиливающие страх, тревогу и агрессию;

- массовая невротизация, сопровождающаяся ростом тревожности, раздражительности, утратой доверия к другим этническим группам и государственным институтам.

Особо опасными являются ситуации, когда психологическая напряжённость подпитывается пропагандой, мифами и провокациями. Это ярко проявилось в ходе Югославских войн в 1990-е годы в ходе взаимных обвинений между сербами, хорватами и боснийцами на основе исторических обид и этнических чисток.

Религиозный фактор.

Хотя религия редко выступает единственной причиной конфликта, её влияние на этническое противостояние часто оказывается существенным, особенно в случае совпадения религиозной и этнической идентичности. Религиозный фактор выполняет функцию идеологического оправдания и мобилизации, усиливая поляризацию и радикализацию позиций. Например, суннито-шиитское противостояние в Ираке и Сирии, когда религиозные различия перерастают в этническое насилие между арабскими и курдскими группами.

Таким образом, межэтнические конфликты носят комплексный характер и требуют междисциплинарного анализа. Их эффективное предотвращение и разрешение возможно только при условии комплексной государственной политики, направленной на обеспечение прав всех этнических групп, равенство возможностей, уважение культурной самобытности и формирование толерантного общественного сознания.

Некоторые исследователи считают более уместным говорить не об урегулировании этнополитических конфликтов, а об их управлении. Эта концепция предполагает не разовое силовое подавление конфликта, а системную работу, направленную на его контроль, снижение напряженности, трансформацию в ненасильственную форму и последующее разрешение. Управление конфликтом начинается с тщательного анализа его истоков, включая исторические, социальные, экономические и политические причины возникновения.

Конфликты делятся на два основных типа: рациональные и деструктивные. В рамках рационального конфликта стороны признают легитимность и обоснованность требований друг друга, стремятся к поиску компромиссов и взаимовыгодных решений. Примерами успешного разрешения подобных конфликтов являются мирный «развод» Чехии и Словакии в 1993 году, а также выход Норвегии из состава Швеции в 1905 году.

Однако подавляющее большинство этнополитических столкновений носят деструктивный характер. В этих случаях стороны сознательно или неосознанно отказываются признавать правомерность требований оппонентов, усиливая конфронтацию, что нередко приводит к вспышкам насилия и вовлечению новых участников. Ярким примером деструктивного конфликта может служить противостояние между сербами и хорватами в бывшей Югославии в 1990-х годах.

Эффективная стратегия управления конфликтом предполагает воздействие на его динамику с целью направления в конструктивное русло. В зависимости от конкретной ситуации применяются различные подходы.

Нормативный подход.

Предполагает урегулирование конфликта с опорой на правовые и моральные нормы. Ключевым условием является согласие всех сторон на признание этих норм. Если консенсуса достичь не удается, может потребоваться их легитимное навязывание с использованием авторитета государства. Например, послевоенное примирение в Руанде, где был задействован государственный и традиционный судебный механизм «гачача».

Принудительно-переговорный подход.

Исходит из понимания конфликта как борьбы за доминирование. Доминирующая сторона навязывает свои условия, что редко обеспечивает устойчивый мир. Примером может служить конфликт в Кашмире между Индией и Пакистаном, где стороны регулярно прибегают к силовому давлению при отсутствии устойчивого диалога.

Эмоционально-психологический (идеалистический) подход.

Основан на признании всеми участниками того, что конфликт невыгоден каждой стороне. Такой подход особенно эффективен в постконфликтных обществах, где существует усталость от насилия. Примером может служить послевоенное примирение в Северной Ирландии, достигнутое благодаря Белфастскому соглашению 1998 года.

Индифферентный подход.

Применяется, как правило, в авторитарных режимах, где государство игнорирует конфликт и не реагирует на требования вовлечённых групп. Это может лишь отсрочить эскалацию. Например, политика «невмешательства» в отношении этнических меньшинств в Китае, особенно в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, где репрессии сменили бездействие.

Силовой подход.

Используется, когда одна сторона имеет явное превосходство и навязывает свои условия. Это редко решает коренные проблемы. Например, жесткое подавление восстаний в Дарфуре в Судане не устранило причин конфликта и лишь усугубило гуманитарную ситуацию.

Несмотря на разнообразие подходов, большинство специалистов сходятся во мнении, что наиболее перспективной является стратегия компромисса. Однако она требует соблюдения нескольких обязательных условий:

- институционализация конфликта, т.е. установление правил поведения и процедур взаимодействия между сторонами. Это может включать формальные соглашения, законы, меморандумы или даже неформальные договоренности. Например, создание автономного региона Басков в Испании и соответствующая правовая база;

- определение субъектов конфликта, когда каждая сторона должна делегировать полномочия официальным представителям, способным вести диалог и заключать соглашения. Здесь большую роль играют этнические организации, партии и движения, выполняющие функцию посредников между государством и сообществами.

Неорганизованные, разрозненные группы гораздо менее предсказуемы и склонны к радикализации, чем структурированные сообщества. Именно поэтому важно поощрять создание платформ для выражения интересов – от парламентских представительств до этнокультурных общественных объединений.

Таким образом, эффективное управление этнополитическим конфликтом предполагает последовательную реализацию следующих шагов: идентификацию конфликта и его сторон, институционализацию взаимодействия, выбор соответствующей стратегии и применение гибких технологий урегулирования. В основе этой работы лежит не стремление к подавлению, а поиск устойчивого мира на основе взаимопонимания, справедливости и равноправия.

Обобщая международный опыт урегулирования этнических конфликтов, американский конфликтолог Уильям Юри разработал универсальную стратегию, включающую десять ключевых шагов, направленных на предотвращение и конструктивное управление конфликтами^[252].

В своей концепции Юри сравнивает этнический конфликт с пожаром, подчёркивая: главное – не допустить его вспышки.

Первый шаг в управлении конфликтом – это профилактика, активное использование всех имеющихся механизмов для предотвращения эскалации. Пока конфликт можно предотвратить, усилия должны быть сосредоточены именно на этом.

Второй шаг – организация дискуссий между заинтересованными сторонами. Конструктивное обсуждение проблем снижает уровень напряжённости. При этом Юри подчёркивает необходимость участия всех сторон, включая представителей радикальных позиций. Однако обсуждение должно проходить в рамках определённых, заранее согласованных правил – без взаимных обвинений и перехода на личности.

Третьим шагом стратегии является создание пространства для безопасного выражения обид и эмоций. Это позволяет сторонам почувствовать себя услышанными, снизить уровень недоверия и перейти к более рациональному обсуждению. Важно при этом не только говорить о будущем, но и внимательно проанализировать прошлые травмы и несправедливости.

Четвёртый шаг – поощрение совместной работы над решением актуальных проблем. Это включает движение от жёстких позиций к поиску общих интересов и глубинных мотиваций сторон. Такой подход помогает преодолеть барьеры и найти пути к компромиссу.

Пятый шаг – определение общей позитивной цели, выходящей за рамки текущего конфликта. Общая цель способна объединить участников, изменить фокус с вражды на сотрудничество и направить энергию сторон в созидательное русло.

Шестой шаг стратегии – поддержка взаимного проявления доброй воли, что способствует формированию атмосферы доверия и способствует укреплению положительной динамики в отношениях.

Седьмой шаг – разработка конкретных проектов соглашений, которые позволят формализовать достигнутые договоренности. Такие соглашения служат юридической и моральной основой дальнейших шагов.

Восьмой шаг – институционализация переговорного процесса и механизмов разрешения конфликтов. Поскольку конфликты не исчезают раз и навсегда, необходимо создавать устойчивые институты – постоянные комиссии, диалоговые площадки, этнические советы, омбудсменов и т.п., – которые могут работать на постоянной основе.

Девятый шаг стратегии – привлечение внешних ресурсов, которые могут стимулировать стороны к сотрудничеству. Это не только финансовая поддержка, но и участие неправительственных организаций, международных фондов, университетов и экспертов, обладающих опытом работы в условиях этнических или межгрупповых конфликтов. Примером может служить роль международных организаций в послевоенном восстановлении Боснии и Герцеговины.

Десятый и заключительный шаг – распространение знаний и опыта урегулирования. Юри подчёркивает важность делиться выработанными стратегиями, практиками и уроками, как положительными, так и отрицательными. Особенно это актуально в тех случаях, когда в конфликт вмешиваются третьи силы – такие действия зачастую могут как способствовать разрешению, так и, наоборот, обострить ситуацию.

Таким образом, предложенная У. Юри технология представляет собой многоуровневую и гибкую систему управления конфликтами, направленную не только на устранение непосредственных причин конфликта, но и на построение прочной платформы для будущего мирного сосуществования.

Практика этнополитических конфликтов позволяет выделить три основных сценария их разрешения, каждый из которых имеет свои последствия и ограничения.

Разрешение конфликта через победу одной из сторон.

Этот сценарий предполагает одностороннее навязывание воли одной группы другой с позиции силы. Конфликт в таком случае формально прекращается, однако у проигравшей стороны нередко сохраняется чувство национального унижения, социальной несправедливости и исторической обиды. Подобные чувства легко передаются новым поколениям, в результате чего конфликт сохраняется в латентной форме. При благоприятных условиях он может снова обостриться, переходя в активную фазу. Примерами могут служить замороженные конфликты на постсоветском пространстве или в ряде африканских стран.

Разрешение конфликта через взаимное истощение и компромисс.

Во втором случае конфликтующие стороны приходят к соглашению после того, как обе исчерпали свои ресурсы и оказались не в состоянии продолжать противостояние. Как правило, ни одна сторона не достигает решающей победы, и урегулирование конфликта осуществляется при посредничестве третьей стороны. Стороны вынуждены идти на компромисс, однако подобное решение нередко воспринимается как временное и недостаточное. Конфликт вновь переходит в латентное состояние, и сохраняется высокая вероятность его последующей эскалации. Такая модель характерна, например, для многих затяжных межэтнических конфликтов, где перемирие достигается не благодаря взаимному доверию, а из-за военной или экономической усталости сторон.

Разрешение конфликта через достижение взаимоприемлемого согласия.

Наиболее конструктивным вариантом считается урегулирование конфликта на основе взаимного удовлетворения интересов сторон. Оно возможно при наличии политической воли и готовности к диалогу. Основной целью становится поиск общего понимания и установление устойчивых форм сотрудничества. В процессе такого урегулирования стороны переходят от конфронтации к совместной работе над решением общих проблем. В ряде случаев важную роль играют посредники и международные организации, которые выступают гарантами выполнения достигнутых договоренностей. Этот вариант способен перевести конфликт в долгосрочную латентную фазу с низким уровнем рисков повторной эскалации.

Наряду с вариантами непосредственного разрешения, особую роль играет предупреждение этнических конфликтов. Способность своевременно выявлять предпосылки конфликтных ситуаций и устранять их на ранних стадиях значительно повышает шансы на их ненасильственное разрешение. Эффективная превенция включает мониторинг социальных и политических настроений, диалог с уязвимыми группами, вовлечение гражданского общества и внедрение инклюзивных практик управления.

Однако следует признать, что полное разрешение этнополитических конфликтов в классическом понимании встречается крайне редко. Это связано с тем, что подобные конфликты затрагивают широкий спектр интересов – от нематериальных (идентичность, признание, культурные права) до материальных (территории, ресурсы, власть, доступ к институтам). Поэтому чаще речь идет не столько о разрешении, сколько об урегулировании или временном «замораживании» конфликта.

Американский социолог Р. Брубейкер пишет по этому поводу: «На мой взгляд, национальные конфликты редко решаются или разрешаются. Гораздо более вероятно, что они... со временем затеняются, теряют свое центральное положение и яркость, когда простые люди и политические деятели обращаются к другим заботам или, когда вырастает новое поколение, которому старые ссоры, по большому счету, безразличны. Нам следовало бы уделять больше внимания тому, как и почему это происходит – не только, как и почему политика может быть всесторонне и относительно неожиданно национализирована, но и как и почему она может быть также неожиданно и в равной степени всесторонне денационализирована»^[253].

 

---

^[250] Гюнтер Шлее. Управление конфликтами: теория и практика. Пер. с англ. и немец. С. В. Соколовский. – Москва, 2004.

^[251] Доклад ООН: КНР несет ответственность за «серьезные нарушения прав человека» в провинции Синьцзян https://news.un.org/ru/story/2022/08/1430722. Дата обращения 20.04.2025

^[252] Юри У. Этнические конфликты: что можно сделать? // Национальная политика в Российской Федерации. – М., 1993.

^[253] Брубейкер Р. Мифы и заблуждения в изучении национализма. – 2000. – С. 75.