Теории политического развития, модернизации и революции исторически возникли в разные периоды. Но все они составляют одно направление в политической теории, базирующееся на таких категориях, как «изменение» или «развитие». Теоретическими истоками этого направления послужили работы О. Конта, Г. Спенсера, М. Вебера, Т. Парсонса.

Социальные изменения – это происходящие с течением времени преобразования в организации общества, образах мышления и образцах поведения. Социальные изменения – это чередование во времени поведенческих образцов, социальных взаимосвязей, институтов и социальных структур.

Политические изменения представляют собой особый вид социальных изменений. Под политическими изменениями понимают трансформацию структур, процессов или целей, затрагивающих распределение и оправдание властных полномочий по управлению данным обществом. Политические изменения могут происходить в форме приспособления системы к новым требованиям и к изменяющейся окружающей среде либо в виде замены одной системы другой. В первом случае политические изменения принимают форму реформы, во втором случае – форму революции.

Политическое развитие есть рост и изменение внутри политической системы или же процесс смены одной системы другой. Иногда политическое развитие приравнивается к росту демократических институтов и практик. Но более точно связывать политическое развитие с возрастанием сложности, специализации и дифференциации политических институтов данного общества независимо от того, имеют ли последние демократический или авторитарный характер. Как синоним политического развития употребляют иногда понятие политической модернизации. В этом случае развитие выступает в качестве общего понятия, охватывающего экономические, социальные и политические изменения.

Для обозначения обществ, находящихся на различных стадиях политического, экономического и социального развития, обычно используют следующие понятия: традиционное, современное и переходное общество.

Традиционное общество – это, прежде всего, аграрное общество. Подавляющая часть членов этого общества проживает в сельской местности и занята примитивным сельскохозяйственным трудом и ремеслом, основанном на простом воспроизводстве. Традиционное общество отличается закрытой социальной структурой, исключающей вертикальную и горизонтальную социальную мобильность, и низким индивидуальным статусом большинства его членов. Религиозное сознание господствует здесь во всех жизненных сферах, а политическая власть имеет авторитарный характер. Традиционное общество слабовосприимчиво к инновациям, застойно по самой своей природе.

Принято считать, что в основе традиционного общества лежат привычки, традиции, стереотипы поведения, что в нем реализуется принцип господства традиции над инновацией, господствуют коллективные ценности и нормы, религиозные или мифологические представления, ограничивающие индивидуальную свободу, индивидуальную инициативу. Все это обеспечивает стабильность и относительную устойчивость такого общества, политические изменения в нем имеют циклический характер, а власть – авторитарный; оно ориентировано на метафизические, а не на инструментальные ценности; здесь господствует психологический тип недеятельной личности.

Современное общество, напротив, предполагает господство инноваций над традицией, светских представлений и норм – над религиозными, наличие деятельной созидательной активности индивида, индивидуальной свободы, высокой социальной мобильности. Политические изменения имеют поступательный характер; современное общество ориентировано на инструментальные, а не на метафизические ценности; власть имеет демократический характер.

Технологической базой современного общества является промышленное производство, что обусловливает быстрое развитие науки и техники. Городское население в современном обществе преобладает над сельским, социальная структура такого общества приобретает открытый характер, появляются возможности для горизонтальной и вертикальной социальной мобильности. Ролевые функции в современном обществе дифференцированы, а основные сферы жизнедеятельности секуляризированы, т.е. освобождены от религиозного влияния. Власть и управление в современном обществе рационализированы. В целом это общество обладает мощным потенциалом саморазвития.

Переходное общество отличается смешанным характером своих основных черт, сосуществованием разнородных представлений, ценностей, установок, неустойчивостью, противоречивостью процессов развития. Переход от традиционного общества к современному включает целый ряд взаимосвязанных и взаимообусловленных процессов в экономической, социальной, культурной и политической сферах.

Особое значение для характеристики политического процесса имеют изменения типа развития, которые связаны с определением качественной направленности эволюции политических систем и потому предполагают ту или иную трактовку прогресса, определение целевых стратегий политических режимов, качественную идентификацию организации власти.

Как правило, в рамках стабильных политических процессов существует возможность применения моделей линейного развития. Иными словами, качественная идентификация политической системы основывается здесь на хорошо известных моделях – социализма, либерализма, консерватизма и др., обладающих строго разработанной системой критериев развитости. Например, с точки зрения марксистов, о развитости системы власти позволяют говорить политические изменения, свидетельствующие о господстве коллективных форм собственности, гегемонии рабочего класса и лидирующей роли коммунистической партии в политической системе. Преобладание идеологии прав человека, защищенность личности в отношениях с государством, контроль гражданского общества над государством, плюрализм, духовная свобода свидетельствуют о развитии системы, с точки зрения либералов. Консерваторы при определении развития делают упор на преобладании моральных стимулов политического поведения, обеспечении преемственности с предыдущими формами правления, сохранении базовых норм и принципов организации власти и т.д. Словом, применение такого рода критериев дает возможность одним говорить о предпочтительности, к примеру, демократии над тоталитаризмом, другим – социализма над капитализмом.

Благодаря использованию таких концептуальных моделей, обретение политической системой той или иной степени развитости может быть представлено в качестве относительного линейного процесса, который предполагает нарастание у нее определенных качеств за счет изменений, осуществляющихся по мере эволюции (или революционных трансформаций) свойств строго определенного типа.

Однако в переходных обществах в условиях незавершенности политических процессов использование данных критериев не только затруднительно, но нередко противостоит самой идее развития. К примеру, институциализация демократических процедур отправления власти, расширение плюрализма могут вести в этих условиях к установлению деспотических форм правления, потере управляемости обществом и другим, явно негативным для организации власти последствиям.

В силу неприменимости в данном случае идеологически определенных критериев оценки развития в науке сложилось немало подходов, предлагающих собственные критерии для такой оценки. Например, сторонники «теории катастроф», усматривая причины политической кризисности и неустойчивости переходных систем в наличии определенных «архетипов» (некритически усваиваемых людьми ценностей, отношений к действительности), провоцирующих массовые протесты и ведущих к неравновесности положения политических сил. Таким образом, они связывают развитие с поиском «архетипов-антагонистов», способных стимулировать обратные по направленности поведенческие реакции населения и власти.

Приверженцы идеи циклической (социокультурной, цивилизационной) динамики (Хемфри, Тоффлер, Пригожий), рассматривая переходные процессы в качестве необходимой составной части циклического чередования политических взлетов и падений, т.е. определенной фазы зарождения и упадка глобальных политических (социальных) сдвигов в истории общества, выдвинули иные критерии развитости. В соответствии с их воззрениями, различая длинные и короткие волны таких изменений, а также временные параметры их продолжения, необходимо вырабатывать соответствующие технологии приспособления к этим промежуточным этапам, искать «поворотные точки», способные усилить управление событиями и сократить время для наступления восходящей фазы развития.

Собственную версию трактовки развития в переходных условиях предложили Ф. Теннис, М. Вебер и Т. Парсонс, заложившие основы так называемой социологии развития. Сторонники этого направления рассматривали все модификации политических систем в рамках долговременного перехода от традиционного к современному обществу. При этом первое понималось по преимуществу как аграрное, основанное на простом воспроизводстве и отличающееся закрытой социальной структурой, низким индивидуальным статусом гражданина, жестким патронажем государственного правления. Современное же общество трактовалось ими как индустриальное (постиндустриальное), базирующееся на открытости социальной структуры и рациональной организации власти.

С этой точки зрения политическое развитие достигается в той мере, в какой политические структуры, нормы и институты способны к оперативному, гибкому реагированию на новые социальные, экономические и прочие проблемы, к восприятию общественного мнения. Иными словами, политическая система, формируя механизмы с устойчивой обратной связью, рациональной организацией звеньев управления, способных к учету мнений населения и реализации решений, превращается в гибкий механизм для адресного регулирования конфликтов и выбора оптимальных вариантов применения власти. Этот процесс и выражает позитивную динамику данной системы власти, означает ее переход на качественно новый уровень ее существования. В таком случае не имеет значения, какую конкретную национально-государственную форму примут политические изменения (унитарную, федеративную или другую), какая партия получит статус правящей, какая идеология станет определять политику в будущем. В этом смысле политическое развитие интерпретируется как нарастание способности политической системы гибко приспосабливаться к изменяющимся социальным условиям (требованиям групп, новому соотношению сил и ресурсов власти), сохраняя и увеличивая возможности для элит и рядовых граждан выполнять свои специфические функции в управлении обществом и государством.

Понимаемое таким образом развитие неразрывно связывается с наличием институциональных возможностей для артикуляции групповых интересов, наличием нормативной (прежде всего законодательной) базы, способной обеспечить равенство политического участия традиционных и новых социальных групп, а также усилить влияние ценностей, предполагающих интеграцию социума и идентификацию граждан. Это обусловливает высокие требования к компетентности политических (и правящих, и оппозиционных) элит, к их способности использовать консенсусные, правовые технологии властвования, исключать насилие и политический радикализм.

Одним из основных условий успешного эволюционного политического развития является своевременное выделение по преимуществу кратковременных задач в проведении реформ и преобразований, нацеленных на реальное, а не декларативное продвижение общества вперед. В противоположность этому проекты, сориентированные на длительную историческую перспективу, не могут учесть динамизм текущих изменений и при последовательном их воплощении превращаются в фактор, усиливающий сопротивление реформам и ведущий к обвальному, неконтролируемому развитию событий. В результате государство, по мнению Э. Бёрка, не только лишается средств проведения реформ, но и прекращает свое существование.

Такого рода подходы, соединившись с некоторыми идеями Дж. Локка, А. Смита, легли в основу теории модернизации, представляющей собой совокупность различных схем и моделей анализа, позволяющих описывать и раскрывать динамику преодоления отсталости традиционных государств.

Прежде всего следует уяснить сущность понятия «модернизация». Оно имеет несколько основных смыслов. В первом, наиболее общем, смысле модернизации – это синоним всех прогрессивных социальных изменений, когда общество движется вперед соответственно принятой шкале улучшений. Подобное толкование применимо к любому историческому периоду. Такое понимание модернизации политическую науку не интересует.

Второй смысл тождественен понятию «современность», т.е. означает комплекс социальных, политических, экономических, культурных и интеллектуальных трансформаций, происходивших на Западе с 16 в. и достигших своего апогея в 19-20 вв. Сюда включаются процессы индустриализации, урбанизации, рационализации, бюрократизации, демократизации, доминирующего влияния капитализма, распространение индивидуализма и мотивации успеха, утверждение разума и науки и т. д. Модернизация в этом смысле означает изменение общества с помощью достижений современности, процесс превращения традиционного, или дотехнологического, общества по мере его трансформации в общество, для которого характерны машинная технология, рациональные и секулярные отношения, а также высоко дифференцированные социальные структуры.

Наконец, третий смысл понятия «модернизация» относится только к отсталым или слаборазвитым обществам и описывает их усилия, направленные на то, чтобы догнать ведущие, наиболее развитые страны, которые сосуществуют с ними в одном историческом времени в рамках единого глобального общества.

По словам одного из видных теоретиков Ш. Айзенштадта, под модернизацией понимается процесс, ведущий к созданию социальных, экономических и политических систем, сложившихся в Западной Европе и Северной Америке в период между 17 и 19 вв. и распространившихся затем на другие страны и континенты. Иными словами, модернизация – это переход от традиционного аграрного общества к современному, индустриальному, а в последние десятилетия – и к постиндустриальному обществу.

Следует понимать, что теория модернизации является продуктом эпохи, начавшейся после завершения Второй мировой войны. Эта теория отразила сложившееся разделение человечества на три «мира»: развитые индустриальные страны, социалистические страны и «третий мир», представленный полуколониальными обществами, многие из которых задержались на доиндустриальной стадии.

Стремление обобщить ход истории и выделить универсальные стадии технического прогресса привели ученых к созданию теории социально-экономического развития. У. Ростоу в книге «Стадии экономического роста» определил пять универсальных ступеней (стадий) экономического роста, через которые проходят все страны, хотя каждая делает это по-своему.

Первая стадия – традиционное общество с примитивной технологией, в нем преобладают земледелие и огромную роль играют семейные, клановые связи.

Вторая стадия – переходное общество, в котором создаются предпосылки для подъема, появляется новая элита, национализм возникает как реакция на влияние более развитых стран и становится движущей силой перемен.

Третья стадия – взлет, когда возрастает доля национального дохода, которая направляется на инвестирование и сбережение, полученные прибыли вновь используются в качестве капитала, быстро развиваются новые отрасли производства, стремительно растут города. Фактически эта стадия начинается с индустриализации.

Четвертая стадия – зрелость, когда в экономике формируется многоотраслевая структура, появляются автомобильная, химическая, электротехническая промышленность.

Пятая стадия – стадия создания общества массового потребления. Структура экономики изменяется: преимущество получают сфера услуг и производство технически сложных потребительских товаров длительного пользования. Происходят изменения в структуре рабочей силы, увеличивается доля наемного труда, занятого в сфере обслуживания, управления и сокращается доля наемного труда, занятого непосредственно в производстве.

Последней стадии достигли в своем развитии прежде всего США и некоторые западноевропейские страны. Но теоретики модернизации считали, что для большинства стран мира эта стадия пока недостижима, это далекая перспектива, хотя и неизбежная.

Теория политической модернизации начала формироваться в 1950‑1960-ые гг.

Теория модернизации прошла сложный и противоречивый путь. На первом этапе развития теории, в 1960‑е гг., многие западные ученые рассматривали модернизацию как вестернизацию, простое механическое заимствование западного опыта и западных институтов, не учитывая фактор социокультурной самобытности отдельных стран. Позднее такая односторонность была преодолена. В конце 1970‑х гг. в исследованиях в области теории модернизации начинается глубокий кризис. Накопленные данные эмпирического анализа целого ряда модернизационных программ Юго‑Восточной Азии показали наличие в ней существенных просчетов. В результате модернизационные теории подверглись концептуальной критике. Сначала казалось, что идеи «азиатского чуда» (экономическое развитие впереди демократизации) и специфическая конфигурация азиатских ценностей (достижительство, высокая дисциплина при низком индивидуализме) могут проложить дорогу в будущее. Однако последующие экономические кризисы быстро положили конец первоначальной эйфории. Стало очевидно, что самомнение архитекторов «азиатского чуда» привело к переоценке возможностей дирижизма, к недостаточной эффективности создаваемых при поддержке государства гигантских экономических конгломератов (прежде всего дзайбацу в Японии и чеболей в Южной Корее и т.п.).

Позже на формировании теории модернизации сказались разочарования, которые испытали граждане посткоммунистических стран в силу того, что их лидеры не справились с одновременным развитием экономики и демократии в условиях либерализации рынка. Они не смогли предотвратить рост бедности и неравенства среди своих граждан одновременно с созданием институтов и установлением государства благосостояния. Наступил этап теоретического переосмысления накопленного материала и концептуальных подходов.

Политическую модернизацию мы можем определить, как процесс формирования, развития и распространения современных политических институтов, политических практик, моделей политического участия и поведения. Следует особо отметить тот факт, что речь идет не о слепом подражании или копировании политических институтов и практик стран развитой демократии, а о создании таких институтов и развитии таких практик, которые в максимальной степени способны обеспечить адекватное реагирование политической системы на вызовы и требования современности. Эти политические институты и практики могут как соответствовать моделям современных демократических институтов, так и отличаться от них в силу различных причин, в частности, в силу национальных или социокультурных традиций и норм.

Политическая модернизация, по мнению большинства исследователей, предполагает расширение территорий и упорядочение административно‑политических границ, образование национальных или федеративных государств, усиление центральной (законодательной и исполнительной) власти, реализацию принципа разделения властей; способность государства к структурным изменениям в экономике, политике, социальной сфере при сохранении стабильности и внутренней сплоченности общества; возникновение и увеличение роли политической бюрократии, превращение рациональной деперсонифицированной бюрократической организации в доминирующую систему управления и контроля; включение все более широких масс населения в политический процесс; установление политической демократии или хотя бы популистского правления, изменение способов легитимации власти (вместо ссылок на волю бога или природу вещей легитимация власти осуществляется на основе идеологических и политических предпочтений общественных групп).

В зависимости от механизма модернизации в политической науке выделяют два типа этого процесса:

- «органическую», или «первичную», модернизацию, которая началась с эпохой первой промышленной революции и осуществлялась эволюционным путем на основе собственных культурных традиций и норм. Она присуща таким странам, как Великобритания, США, Канада, Франция;

- «неорганическая», или «вторичная», модернизация (догоняющая модернизация), которая началась под влиянием процессов модернизации первой группы стран, и которая была вызвана социокультурными и политическими контактами с ними. Она характерна для таких стран, как Россия, Германия, Бразилия, Турция и т.д. Догоняющая модернизация отличается неравномерностью, несистемностью изменений, когда одни элементы общества уже соответствуют требованиям современности, а другие отстают.

В условиях неорганической модернизации особая роль принадлежит политической элите. Исследователи выделяют четыре основных типа модернизационных элит: традиционную, либеральную, авторитарную и леворадикальную. Каждая из них по‑своему понимает цели и задачи модернизации, имеет различное представление о последовательности ее этапов, по‑разному относится к демократии западного образца. Так, если для либеральных элит такая демократия служит естественным ориентиром политического развития, то у других она вызывает типично сдержанное и даже откровенно негативное отношение.

В процессе изучения механизмов и закономерностей модернизации в западной политологии сформировалось два основных направления – либеральное и консервативное.

По мнению политологов либерального направления (Г. Алмонд, Р. Даль, Л. Пай и др.), успешное осуществление политической модернизации предполагает широкое вовлечение народа в деятельность институтов представительной демократии и создание условий для свободной конкуренции политических элит. Если такая конкуренция имеет приоритет перед политическим участием рядовых граждан, но уровень участия достаточно высок, складываются оптимальные условия для успеха демократических реформ.

По мнению политологов консервативного направления, серьезную опасность модернизации несет в себе рост политического участия масс, который может обогнать реальный уровень их подготовленности к такому участию. Поэтому политологи считают необходимым обращать внимание прежде всего на создание прочных политических институтов, гарантирующих стабильность общества. Вместе с тем ученые консервативной ориентации вовсе не отрицают демократические ценности и придерживаются схожих с либералами взглядов на конечные цели процесса политической модернизации. Об этом свидетельствует, например, теоретическая концепция наиболее известного представителя консервативного крыла американской политологии С. Хантингтона. По его мнению, стимулом для начала модернизации традиционного общества может послужить некоторая совокупность внутренних и внешних факторов, побуждающих политическую элиту решиться начать реформы, т.е. осуществить социально‑экономические преобразования «сверху», в рамках старых политических институтов и под руководством традиционной элиты.

В принципе возможны четыре основных варианта развития событий при модернизации:

- при приоритете конкуренции элит над участием рядовых граждан складываются наиболее оптимальные предпосылки для последовательной демократизации общества и осуществления реформ;

- в условиях повышения роли конкуренции элит, но при низкой (и отрицательной) активности основной части населения формируются предпосылки установления авторитарных режимов правления и торможения преобразований;

- доминирование политического участия населения над соревнованием свободных элит (когда активность управляемых опережает профессиональную активность управляющих) способствует нарастанию охлократических тенденций, что может провоцировать ужесточение форм правления и замедление преобразований;

- одновременная минимизация соревновательности элит и политического участия масс ведет к хаосу, дезинтеграции социума и политической системы, что также может провоцировать приход третьей силы и установление диктатуры.

 

Контрольные вопросы

1. Дайте определения следующим понятиям: эволюция, революция, реформа, стагнация, реставрация, политическое развитие, политическая модернизация, демократизация.
2. Охарактеризуйте общество традиционное, общество переходное, общество современное.
3. Назовите и опишите универсальные ступени (стадии) экономического роста.
4. Опишите основные варианты развития событий при модернизации.
5. Назовите и опишите типы политической модернизации.

 

Вопросы для обсуждения

1. В настоящее время проблемы модернизации Казахстана возведены в ранг национальных вопросов, от разрешения которых зависит будущее всего государства, сохранение его целостности и независимости. Как Вы думаете, что в политической сфере необходимо прежде всего реформировать? Аргументируйте свой ответ.

2. Возможно ли политическое развитие в условиях авторитарного режима или оно является атрибутом и функцией только демократического режима?