Реальные политические процессы в любом сложноорганизованном обществе и государстве исключительно многообразны. С одной стороны, на них можно смотреть как на проявление специфической общественной сферы, обладающей социальными границами, внутренними и внешними взаимозависимостями, набором акторов, отличительными признаками и т.д. С другой стороны, эти властные взаимосвязи можно представить как совокупность конкретных проблем, требующих решения со стороны государства и других политических субъектов, осуществления ими соответствующих целенаправленных действий, применения конкретных средств и ресурсов. Но тогда ситуация существенно меняется: все макросоциальные межгрупповые отношения в сфере власти преобразуются во взаимозависимость отдельных структур и институтов, в конкретные поступки и чувства действующих лиц, совершаемые в определенном месте и в реальное время. Таким образом, межгрупповая конкуренция в сфере власти предстает в качестве практических способов и процедур управления, принятия решений, урегулирования конфликтов, установления коммуникаций и других процессов, выявляющих иной уровень политических зависимостей и связей. В этом смысле процессы осуществления власти и управления обществом будут ориентироваться на факторы, фиксирующие сложное переплетение самых разнородных – психологических, материальных и прочих – явлений, реально воздействующих на ход событий.
Таким образом, решение конкретной проблемы означает не столько понимание человеком целей и средств их достижения, сколько выработку конкретных способов их воплощения на практике, т.е. применение определенных технологий решения задачи. В целом технологическое решение проблемы означает не понимание того, что она из себя представляет, а как разрядить конкретную ситуацию. Именно поэтому с помощью технологий выявляется новый смысл и суть власти. Технологии по-новому ставят проблему измерения политических событий, закладывают основу для специализированной деятельности по урегулированию (контролю) политических явлений. Образуя особый ракурс понимания политических процессов, технологии показывают, что от применяемых способов решения той или иной задачи может кардинально зависеть сущность этого явления. Например, массовая клевета, распространение дезинформации, отказ в предоставлении телеэфира представителям определенных партий могут превратить процесс формирования органов власти из свободного выбора гражданами своих представителей в навязывание им интересов и воли кругов, контролирующих СМИ.
Итак, можно сказать, что политические технологии представляют собой совокупность последовательно применяемых процедур, приемов и способов деятельности, направленных на наиболее оптимальную и эффективную реализацию целей и задач конкретного субъекта в определенное время и в определенном месте. В целом как совокупность определенных знаний и умений, обеспечивающих решения субъектом конкретных задач в сфере власти, политические технологии именуются также и как политический маркетинг.
Как правило, потребность в формировании политических технологий проявляется там и тогда, где и когда имеются повторяющиеся, порой даже стеореотипизированные действия и при этом наличествуют вполне определенные требования к условиям и результатам данного типа деятельности. Конкретнее к причинам их появления можно отнести:
- необходимость более рационального, простого и эффективного способа реализации практических целей, стоящих перед различными участниками процесса применения политической власти и управления государством;
- снижение непредсказуемости взаимодействий в сфере власти, скачкообразности процессов перераспределения государственных ресурсов, развертывающихся в условиях непредсказуемого развития ситуации, чреватых неожиданными взрывными формами протестной социальной активности и другими форс-мажорными обстоятельствами;
- потребность в применении экономичных и ресурсосберегающих способов управления государственным (корпоративным) имуществом, кадровыми и техническими структурами;
- необходимость придания устойчивости взаимоотношениям участников того или иного процесса, ускоряющего обучение персонала передовым методикам действия и, в конечном счете, расширяющего возможности достижения целей большим числом субъектов в различных, но схожих условиях;
- необходимость управления объектом человеческих притязаний;
- возможность более четкого определения критических, пороговых значений того или иного процесса, за рамками которого субъекты утрачивают возможность осуществления эффективных и результативных действий по управлению ситуацией.
Иными словами, основной пафос применения политических технологий заключается в оптимизации выполнения разнообразными субъектами своих задач и обязанностей. Технологии функционально направлены на достижение целей в соответствии с интересами, функциями и целями субъектов, которые могут состоять в привлечении и экономии ресурсов, стабилизации или дестабилизации положения в государстве, организации выборных кампаний, оперативном информационном обеспечении принятия решений, согласовании интересов при выработке государственных программ и т.д.
Политические технологии как совокупность приемов и процедур целенаправленной деятельности не только упорядочивают средства достижения цели, но и закрепляют очередность действий, выработку соответствующих алгоритмов поведения субъекта. Именно алгоритмы вычленяют и закрепляют наиболее оптимальные и эффективные способы решения той или иной задачи, а также дают возможность передавать и тиражировать обретенный опыт.
По сути дела алгоритмы представляют собой определенный «сухой остаток» целевой активности субъекта, результат рационализации, упрощения и стандартизации применяемых им приемов и процедур. Практически технологии выкристаллизовываются из многообразного числа способов и механизмов взаимоотношений субъектов и объектов, взаимодействий контрагентов, внешних и внутренних факторов. Иначе говоря, технология устанавливается лишь тогда, когда в процессе достижения цели складывается (и определенным образом закрепляется) известная последовательность операций, фиксирующая очередность применения определенных приемов и средств достижения конкретной цели.
Таким образом, технологии нельзя смешивать с отдельными механизмами, техниками или приемами взаимодействия. Технологии – это и процесс применения техник, направленных на достижение конкретной цели реально действующим субъектом, и результат этой деятельности. А если еще точнее, то технология есть итог определенного взаимодействия этих приемов деятельности, появляющийся тогда, когда неоднократные действия по достижению поставленной цели продемонстрировали более оптимальные и экономичные способы решения вопроса.
Конечно, некоторые виды целенаправленной деятельности людей в силу своей сложности могут быть технологизированы не целиком и полностью, а лишь в отдельных точках процесса достижения цели. То есть в процессе деятельности субъект может использовать только локальные технологии, способные лишь частично рационализировать и упорядочить те или иные участки взаимодействия. Например, в сфере принятия политических решений, где, как правило, решаются плохо структурируемые задачи и где поэтому велик удельный вес непредвиденных обстоятельств, политические технологии обычно представляют собой набор действий, обслуживающих в основном лишь отдельные фазы разработки и реализации целей (например, согласование действий законодательных и исполнительных органов власти). В целом же они не способны рационализировать и оптимизировать данный процесс.
Следовательно, политические технологии могут действовать в режиме полного завершения цикла осуществления того или иного процесса, а могут быть связаны с оптимизацией только отдельных его фаз и этапов. Еще более сложные комплексы властно-управленческих взаимоотношений (например, отношения внутри неформальных, теневых группировок, интегрированных в процесс принятия государственных решений) в принципе не способны сформировать технологические цепочки даже для своих отдельных фрагментов.
Технологии как определенные алгоритмы действий представляют собой форму политической инженерии, обусловленную как свойствами действующего человека (его знаниями, опытом, настроем на реализацию и т.д.), так и используемыми в его деятельности материальными (духовными) ресурсами и техническими компонентами. По этой причине формирование и применение технологий, ритм (темп) их осуществления жестко связаны с квалификацией и компетентностью субъекта, его практическими знаниями и умениями использования определенных технических ресурсов. Как правило, низкая обеспеченность техническими или кадровыми ресурсами снижает эффективность применения технологий. Поэтому не столько эффективность применения, сколько само существование политических технологий непосредственным образом зависит от состояния действующего субъекта, от его умения использовать накопленный опыт, реализовывать имеющиеся возможности в конкретной ситуации. Ошибки и некомпетентность субъекта (тем более наделенного полномочиями и ответственностью), от которых не спасают никакие статусы и титулы, могут не только снизить функциональное значение технологий, но и полностью изменить направленность их действий. Так что использование политических технологий (прежде всего в наиважнейших для государства и общества сферах) предполагает отбор субъектов с точки зрения квалификации, наличия практического опыта, психологической устойчивости, способности действовать в нестандартной обстановке и др.
Найденные алгоритмы действий могут выступать и в качестве средства инициации, источника побуждения внутренних механизмов регуляции как политической системы, так и ее отдельных элементов. Иными словами, став элементом деятельности того или иного индивида (группы лиц), постоянно занятого принятием решений, урегулированием конфликтов или выполнением иных определенных функций, технологии становятся одним из механизмов самонастройки и самоорганизации этой области деятельности человека. В данном смысле технологии могут быть не просто перечнем оптимальных и эффективных действий, но и выступать способом усиления контроля за процессом достижения целей, формой управления этой деятельностью. И в любом случае высшим критерием эффективности применения технологий является реальное достижение намеченного результата.
В то же время оценка эффективности технологий представляет собой чрезвычайно рисковую деятельность, ибо она нацелена на получение достоверной информации о реальных механизмах власти и управления. Учитывая же, что в сфере политической власти перераспределяются очень важные и значительные ресурсы, деятельность многих вовлеченных в этот процесс людей (структур, институтов) принципиально направлена на сокрытие необходимой информации о принятии соответствующих решений и применяемых технологиях. Поэтому цена такой информации может быть предельно высокой.
Однако важность оценки технологических процедур связана не только с опасностью контроля за реальными процессами властвования. Ее важность обусловливается и тем, что в сфере политической власти, например, в области государственного управления, постоянно появляются различного рода попытки создания таких способов взаимодействия структур и институтов власти, которые, обладая формальными признаками технологического усовершенствования процесса (скажем, согласования отраслевых интересов), на самом деле являются средством достижения совсем других целей (в частности, прикрытия частного предпринимательства тех или иных чиновников). Так что политические технологии нередко сознательно имитируются, скрывая за своими внешними формами совершенно иные цели и интересы действующих субъектов.
Политические технологии распространяются на все поле политической власти и государственного управления. В силу этого они включаются как в конвенциональные (легальные) процессы применения политической власти и соответствующего распределения ресурсов государства, так и в неконвенциональные, предполагающие использование приемов и процедур, прямо запрещенных законом или противоречащих политическим традициям (технологии подрывных акций, терроризма или проведения режиссируемых выборов, манипулирования общественным мнением и т.п.).
Технологии ограничены по месту и времени их применения. У конкретного сочетания техник, способов и приемов деятельности как определенной системы этой деятельности существует свое «внутреннее время» (И. Пригожин). Но при всей своей определенности, фиксированности действий, привязанных к пространственно-временным параметрам ситуации, технологии имеют и механизмы преодоления такой зависимости. И прежде всего эта зависимость преодолевается за счет присутствия в них «гена самонастройки», адаптируемости к ситуации.
Иными словами, в технологиях всегда есть место творчеству субъекта, импровизации, нестандартным действиям. Усиление такого импровизационного начала служит своеобразным сигналом для перехода к новым типам взаимодействий с контрагентами, совершенствования структуры и выработки оригинальных приемов деятельности. В то же время технологии – враг произвола. Они по природе своей противостоят интуиции и прецеденту как ведущим способам реализации человеческих целей. Технологии направлены на рационализацию и упрощение действий во имя достижения цели и именно поэтому склонны к известной формализации и институциализации, нормативному закреплению.
В силу этого у технологий существуют некие верхние пределы, которые они не должны переступать, чтобы не превратиться в форму откровенного субъективизма. Но они не должны и застывать, чтобы не нарушить соответствие процесса целедостижения динамично развивающейся ситуации. Вращаясь между этими полюсами формализации и субъективации, технологии постоянно подвергаются опасности перерождения либо в набор догм, либо в сплошную импровизацию субъектов.
В зависимости от характера и масштаба действующего субъекта технологии существенно отличаются по своим параметрам: ресурсам, оценкам их эффективности и т.д. Так, технологии, рассчитанные на оптимизацию деятельности массовых политических субъектов, как правило, являются более прерывистыми, а потому и менее надежными. Поэтому, чтобы уверенно управлять поведением крупных социальных слоев, регулировать динамику общественных настроений и т.п., необходимо использовать более строгие и жесткие регуляторы, нужны большие вложения, ресурсное обеспечение и т.д.
В структуру политических технологий, как правило, входят три наиболее значимых компонента: специфические знания; конкретные приемы, процедуры и методики действий; а также различные технико-ресурсные компоненты.
Принципиальная роль знаний обусловлена тем, что политические технологии по сути своей есть воплощение особых форм отражения действительности, которые направлены на нахождение средств и способов практического решения проблем, возникающих в сфере власти и управления государством. В этом смысле технологический уровень познания действительности не только представляет собой форму научно-прикладного знания, но и одновременно выражает оценку политических проблем с точки зрения заинтересованных в их решении субъектов.
Таким образом, технологическое знание является познавательно-проективной, идеально-преобразующей деятельностью, которая включает в себя приемы не только обыденного, но и научного познания действительности, как бы синтезируя их подходы для решения конкретной задачи. Это задает технологическому знанию собственную логику отражения и объяснения явлений, которая не присуща ни научным формам отражения, ни обыденным подходам в отдельности.
В отличие от теории, которая напрямую не связана с практикой и опосредует свои отношения с ней некими идеальными конструкциями, не исключающими разнообразных трактовок реальных явлений, технологическое знание непосредственно и вполне однозначно воспринимает действительность, внутренне организуясь на основе отражения реальности, конкретных событий. Технологическое знание отличает то, что оно является не «идеально сконструированной абстракцией, которая... привязана к конкретному трехмерному пространству с определенной точкой отсчета», а работает с конкретной проблемой, ситуацией, существующей в масштабе реального времени и обладающей такими топологическими (глубиной, шириной и другими метрическими характеристиками) и темпоральными (временными) параметрами событий, которые исключают саму возможность умозрительного достраивания происходящих событий логически выводимыми свойствами.
Если научное знание идеализирует событие (ситуацию), то технологическое знание конкретизирует логические объекты; если научное знание обращено к практике-универсуму, то технологическое отображение – к отдельному фрагменту действительности, отражаемому столь же конкретным субъектом. Поэтому с точки зрения технологического отношения к миру данный фрагмент практической реальности требует не логического осмысления, а практического ответа. Такой ответ должен формироваться в рамках принципиальной ограниченности конкретной ситуации и не предполагать теоретического расширения конкретного события до класса однотипных явлений. Вследствие этого все истины технологического знания принципиально подвижны (релятивны), исключительны и уникальны.
Технологическое знание рассматривает любое событие как некий фрагмент действительности, обладающий собственной логикой движения, источниками развития, пределами роста и т.д. и предполагающий выдвижение некой требующей решения проблемы. Таким образом, содержание технологического знания формируется на основе позиций того, кто отражает событие (технолог, аналитик); того, кто задает конкретные цели решения связанной с данной ситуацией проблемы (заказчик), а также того, кто действует на стадии решения задачи (исполнитель). Следовательно, каждый из них способен изменить содержание и форму технологической информации.
Такое утроение субъекта технологического знания свидетельствует о том, что вся его познавательная стратегия строится на сведении объективных условий к субъективно интерпретируемой ситуации как на стадии диагностики, так и на стадии актуализации знаний. Включение представлений этих субъектов в оценку ситуации показывает, что целевых ориентации в рамках технологического знания об одной и той же проблеме может быть сколько угодно. Поэтому конкретные проблемы технологически могут быть интерпретированы и «встроены» в самые разнообразные политические процессы.
При технологическом подходе на первый план выступает проблема выработки такой системы координат, которая способна привести к пониманию состава, структуры, формы, характера изменений тех или иных событий (ситуаций). Это предполагает включение в базу технологических данных не только выводов и оценок специального характера (оценок соотношения политических сил, их идеологических программ и т.д.), но и той информации, которая раскрывает данную ситуацию с экономической, бытовой, экологической и др. точек зрения.
В зависимости от характера решения практических задач технологическое знание может занимать самые различные позиции относительно тех теоретических выводов, которые сделаны академической наукой по поводу данного типа объектов. Если перефразировать О. Конта, то можно сказать, что технологии – это такие представления, которые установку на «знание» опосредуют установкой на «действие». Поэтому в ряде случаев носитель технологического знания может, выполняя свою задачу, не обращать внимания на те или иные теоретические выводы. Таким образом, научно-теоретические результаты исследований могут быть абсолютно индифферентными к решению конкретной практической задачи. Причем выводы фундаментальной науки могут быть проигнорированы даже тогда, когда они объективно необходимы для решения конкретной задачи. И такой выбор может быть продиктован не только целями или особенностями подхода аналитика, заказчика или исполнителя, но и их ресурсными возможностями, а также другими практически значимыми факторами.
Технологическая оценка ситуации формирует и собственные знаковые (семантические) структуры. Так, если язык науки всегда предполагает хотя и разноообразную, но все же строгую категориально-понятийную форму, то технологическое знание основывается на значительно более свободном порядке образования семантических структур. В его аналитической лексике строгие понятия соседствуют с чувственными образами, определенные в смысловом значении термины – с многозначными. Здесь присутствуют не только языковые формы, отображающие сложные смысловые оттенки, но и неспециализированные структуры общения (просторечия, бытовая лексика, аббревиатуры живого языка, слоганы, фольклор и т.д.). Так что технологическое знание базируется на более подвижном языке, знаковых структурах, подчеркивающих субъективность, индивидуальность исследователя и ориентированных на инструментальные цели, эмпирическую коммуникацию и расширение информации о событиях.
Технологическое знание в конечном счете представляют собой субъективную основу политической инженерии, которая занимается политическим проектированием (прогнозированием, планированием и программированием) и организацией практической деятельности институтов власти. Поэтому основной ценностью для технологий является даже не самое знание о том, как можно нечто сделать, совершить, а конкретное умение, навыки свершения действий и достижения целей.
Содержание таких конкретных навыков и умений, которые выражаются в применении определенных приемов, процедур, техник и методик действий, непосредственно задается конкретными целями или, в конечном счете, особенностями той или иной предметной сферы политики. Например, в сфере принятия решений это могут быть приемы согласования и соизмерения интересов сторон при выработке тех или иных целей государственной политики; в рамках разрешения международных конфликтов – способы поиска компромиссов между конфликтующими сторонами или воздействия на них со стороны примиряющих (арбитражных) структур; в информационной сфере политической власти – приемы дезинформирования общественности или, напротив, борьбы против клеветнических измышлений соперников и т.д.
Использование тех или иных приемов и процедур непосредственно зависит и от состояния действующих субъектов, и от конкретных условий, в которых решается задача. Так, не знакомый с современными методами организации и ведения избирательных кампаний технолог не может применить приемы и техники, способные обеспечить победу на выборах его заказчику. В условиях же жесткого контроля государства за проведением выборов, как правило, не удается использовать многие «черные» и незаконные технологии борьбы с конкурентами и т.д.
Конкретные приемы и способы деятельности непосредственно зависят и от наличия тех или иных кадровых структур, технического оснащения действующих лиц, наличия тех или иных (финансовых и проч.) ресурсов, влияющих на содержание политических технологий. Например, применение технологий информационного обеспечения государственной политики (особенно если дело касается целей, имеющих стратегическое или существенное коммерческое значение) невозможно без технических структур, призванных защищать государственную тайну; стесненный в материальных средствах избирательный штаб того или иного кандидата, как правило, вынужден отказываться, к примеру, от организации его выступлений на телевидении или применения других эффективных, но дорогостоящих технологий соперничества, которые необходимы для достижения победы на выборах; использование управленческих технологий в условиях кризисов невозможно без структур, дублирующих принятие решений, без дополнительных ресурсов, кадрового резерва и т.д. Таким образом, наличие данных компонентов политических технологий накладывает самые существенные ограничения на способы решения задач, применение тех или иных приемов деятельности или, напротив, может существенно увеличить эффективность последних.
Технологии встроены в самые разнообразные процессы, обеспечивающие формирование и использование политической власти на различных уровнях организации государства и социума, способствуя таким образом формированию не только универсальных, но и типических свойств политических технологий.
Самые распространенные из них – функциональные типы политических технологий, предполагающие рационализацию и алгоритмизацию ролевых нагрузок различных субъектов управления и власти (например, принятия решений, согласования интересов, ведения переговоров, коммуницирования с общественностью и т.д.) и, в конечном счете, направленные на управление и контроль за этими процессами. Инструментальные разновидности политических технологий имитируют применение техник, направленных на рационализацию конкретной деятельности, а на самом деле имеют совершенно иные цели и прикрывают их.
С точки зрения областей, в которых применяются те или иные приемы достижения целей, можно говорить о так называемых предметных технологиях (например, электоральных, техниках лоббирования, компьютерных и информационных технологиях, переговорных приемах и процедурах, используемых в дипломатической или военной сферах, и т.д.). Понятно, что такой подход к оценке специфических свойств технологий не только позволяет зафиксировать области властного взаимодействия, которые технологизированы в наибольшей (в частности, выборы в органы власти) или в наименьшей степени. В этом смысле можно даже констатировать наличие таких политических взаимодействий, которые в принципе не могут быть подвержены какой-либо технологизации, как, например, процесс неформального согласования интересов в процессе выработки решений на государственном уровне. Этот подход помогает увидеть зоны пересечения различных технических приемов, их взаимозаменяемость при решении задач в тех или иных областях политики и государственного управления.
С названным типом технологий тесно связаны так называемые уровневые технологии, отражающие степень социальной организации предметных областей. К ним можно отнести: глобальные, связанные, к примеру, с решением общемировых проблем – охраной природы, поддержанием международной безопасности и т.д., континентально-региональные, раскрывающие специфические действия государств, а также международных организаций и институтов по решению проблем в ближневосточном, европейском или каком-либо ином регионе, национально-государственные, характеризующие процесс осуществления власти и государственного управления в рамках одной страны, корпоративные, отражающие властно-управленческие отношения в рамках отдельной организации, локальные, фиксирующие специфику деятельности отношений субъектов в ограниченных точках политического пространства, а также межличностные.
С точки зрения характера продолжительности использования определенных способов деятельности имеет смысл выделять также следующие технологии: стратегические, нацеленные на отдаленный результат деятельности акторов; тактические, предполагающие реализацию краткосрочных целей; спорадические, применяемые единовременно, и циклические, постоянно воспроизводящиеся в структуре деятельности субъекта.
Учитывая нацеленность технологий на расширение круга субъектов, способных применять сложившиеся алгоритмы деятельности при решении однотипных задач, можно говорить о тиражируемых, т.е. рассчитанных на повсеместное применение в аналогичных условиях, технологиях, которые, собственно, и удовлетворяют данным требованиям, а также о противоположных им – уникальных технологиях, представляющих собой перечень действий, применимых только в определенных, строго фиксированных условиях и не воспроизводимых даже в схожих условиях. Первые из указанных технологий меньше зависят от свойств реализующих их акторов и потому максимально экономят временные и материальные ресурсы при осуществлении однотипных видов деятельности. Уникальные же технологии применимы лишь для однократного обеспечения тех или иных целей, а нередко и лишь для строго очерченного круга акторов. Они, как правило, обходятся значительно дороже и практически полностью теряют свою эффективность при попытках перенесения даже в сходные обстоятельства.
Так, например, отдельные «дипломатические» технологии могут многократно использоваться в процессе ведения межгосударственных переговоров, а наиболее важные приемы и техники избирательной кампании без каких-либо ограничений применяться в выборах различного уровня, независимо от страны, где они проводятся, уровня (федерального или местного) социальной организации или времени проведения. Вместе с тем при урегулировании каких-либо межнациональных противоречий с исключительно своеобразным набором сторон, причин, поводов, времени протекания и др. параметров конфликта могут применяться такие способы и приемы, с помощью которых можно добиться требуемого эффекта лишь в определенном месте и в известное время.
Принимая во внимание разнообразие условий деятельности, динамических изменений, свойств и способностей субъектов, можно выделить жесткие и мягкие технологии. Первые свидетельствуют о заданности и одновременно неизменности основных параметров применяемых субъектами приемов и способов деятельности. Очень часто такие технологии обеспечивают правовой и процедурный порядок согласования интересов между ведомствами и институтами власти, например, сохранение иерархичности в согласовании правительственных программ, визировании документов и т.п. Противоположные же технологии демонстрируют способы деятельности в менее институ-циализированных условиях, те ее способы и приемы, которые позволяют осуществлять гибкую адаптацию целей и ресурсов, имеющихся в распоряжении субъекта, к изменяющимся условиям.
Иначе говоря, это как бы самонастраивающиеся технологии, ситуативно изменяющиеся алгоритмы действий, которые в конечном счете расширяют опыт, необходимый для совершенствования процесса достижения целей в той или иной сфере. И если первые можно расценивать как способы деятельности, в основном воспроизводящие структуры, функции и отношения власти, то вторые – как формирующие, достраивающие политическую систему и систему управления государством до уровня актуальных требований. Последние по сути дела фиксируют процесс обновления и даже перерождения технологий, их перехода к вновь формирующимся алгоритмам.
С точки зрения степени и характера регламентации деятельности (что обладает особой ценностью для анализа переходных процессов) различают нормативные и девиантные технологии. Нормативные технологии – это способы деятельности, жестко обусловленные существующими в обществе (организации) законами, нормами, традициями или обычаями. Девиантные технологии противоположны им, это отклоняющиеся от такого рода требований и стандартов способы деятельности. К их числу относится, например, целый спектр противоречащих закону или нормам общественной морали «серых» и «черных» технологий. Как показала практика, в критических точках политического процесса, а именно во время выборов в органы высшей государственной власти, внешне- и внутриполитических кризисов, наблюдается небывалый расцвет подобного рода технологий. Субъекты влияния и власти нередко переходят к «сливу компромата», шантажу, утечкам информации, клевете, а в ряде случаев даже к террору, организации заговоров, путчей и т.д. Очень часто такие формы деятельности становятся источниками не только скандалов, но и кризисов, меняющих течение политического процесса, расстановку сил в обществе, влияющих на соблюдение странами международных обязательств и т.д.
Обществу и государству важно понять способы предотвращения использования таких технологий борьбы за власть, выработать соответствующие политические противоядия. Однако уже сегодня становится ясно, что в современном (и не только российском) обществе с некоторыми приемами подобного рода бороться практически невозможно. Например, учитывая распространение современных средств связи, чисто технически не удается предотвратить электронный шпионаж и иные аналогичные приемы деятельности.
Близки к рассматриваемым типам технологий также явные и теневые способы достижения властно-политических и государственно-административных целей. Первый из этих типов, выраженный, к примеру, в формах диалога власти с общественностью, олицетворяя публичный характер власти, по сути дела играет роль своеобразной визитной карточки политического режима и сложившейся системы управления государством. Однако такого рода приемы, техники управления и власти зачастую имеют сугубо демонстрационный, «выставочный» характер, ориентируются на коммуницирование с общественным мнением и создание у него образа активной и эффективной власти. При этом практическая связь с реальным процессом выработки государственных решений у них может быть очень слабой, а то и отсутствовать вовсе.
Теневые технологии управления и власти, будучи с практической точки зрения подчас важнейшими и определяющими процесс применения власти и распределения государственных ресурсов, вместе с тем отличаются очень слабым уровнем технологичности, представляя собой скорее уникальные (спонтанные, ситуационные), нежели стандартизированные и алгоритмизированные способы и приемы деятельности.
Вопросы для самоконтроля
1. Определение понятия «политические технологии».
2. Влияние процессов демократизации на сферу политического управления.
3. Основные формы политических технологий.
4. Классификация видов политических технологий.
5. Структура политических технологий.
6. Модели манипулирования современным обществом.
7. Процедурные и технические компоненты политических технологий.