План:

1) трансформация как функционально-стилевой признак языка газеты;

2) выявление творческого начала дефразеологизации;

3) образность как основное конституционное средство формирования фразеологического значения;

4) приемы использования с целью художественной выразительности общего образа, общего смысла и ритмико-синтаксической организации фразеологизма.

8.1 Вопросы определения степени «искажения» фразеологизма

Анализ фактического материала показал, что в русском языке наблюдается не только фразеологическая устойчивость (совокупность основных признаков ФЕ), но и фразеологическая изменчивость, приводящая к различным стилистическим эффектам. Речь идет о различных прагмалингвистических трансформациях в содержательном и формальном планах.

Трансформация фразеологизмов широко используется в жанрах, имеющих установку на выразительность, эмоциональность, убедительность, и это становится функционально-стилевым признаком языка газеты. Индивидуально-авторская обработка ФЕ обусловлена функциональными задачами: обслужить конкретную ситуацию определенного контекста.

Степень «искажения» фразеологизма будет зависеть каждый раз от стилистических задач, которые возлагаются на него в определенном контексте. Преобразование фразеологизмов, пословиц, поговорок, афоризмов – явление известное. Однако в последние годы процесс «осмеяния» традиционных пословиц, поговорок, фразеологизмов или, по выражению В. Г. Костомарова и Н. Д. Бурвиковой, «наполнение старых мехов молодым вином», настолько интенсифицировался, что подобные единицы (трансформированные фразеологизмы, пословицы, поговорки, шутливые афоризмы и т.п.) сформировали целый пласт особого языкового материала, который до сих пор не имеет четкого терминологического обозначения (окказионализмы, каламбуры, афоризмы, несистемные паремии, антипословицы).

Не существует и четкого определения самого лингвистического явления, к результатам которого и относятся вышеперечисленные обновленные, преобразованные единицы; его предлагается именовать следующим образом: «икра слов», «сдвиг по фразе», дефразеологизация, актуализация, прагмалингвистическая модификация, деформация, трансформация фразеологизмов, индивидуально-авторская обработка, структурно-семантическое преобразование, искажение, творческое обновление.

Перечислим наиболее интересные работы, посвященные этой проблеме. «Окказиональные варианты ФЕ принадлежат к явлениям фразеологического новаторства, индивидуальной речи» [117, с. 89]. «Индивидуально-художественная обработка – процесс, в результате которого фразеологический оборот получает, помимо заложенного в нем самом (а иногда и вопреки), новые эстетические и художественные качества, т.е. становится фразеологическим неологизмом» [118, с. 249]. «Актуализация – такое воспроизведение в языке газеты ФЕ с определенными стилистическими целями, при которых они воспринимаются на фоне контекста как необычные сочетания слов» [119, с. 103]. «Ядром окказионального варьирования являются окказиональные варианты формы ФЕ (речевые трансформации). Это структурно-семантическое нарушение ФЕ, при котором усиление или изменение инвариантного значения выражается с помощью формальных показателей на языковых уровнях. На периферии варьирования располагается окказиональное употребление (дефразеологизация, развертывание) – окказиональная деривация.

К продуктивным типам собственно окказиональных вариантов следует отнести варианты лексического уровня: замену и расширение компонентного состава, эллипсис. Непродуктивными окказиональными вариантами следует считать фонетические и морфологические изменения, а также модификацию – употребление варианта без формально трансформированных показателей» [121, с. 76]. Если процессы деформации действуют в основном в сфере «плана выражения», то процессы модификации затрагивают «план содержания» фразеологизма. При деформации или модификации идиом из них рождается не что иное, как мета-метафора, так как собственно идиомы являются языковой или узуальной метафорой. Заданный уже идиоматической системой языка образ еще более обыгрывается, развертывается» [120, с. 15]. «Индивидуально-авторские преобразования ФЕ – такие трансформации ФЕ, которые приводят к несистемным изменениям в означающем и означаемом косвенно-производного знака, привнося в него различные смысловые оттенки, повышая его экспрессивность, эмотивность с точки зрения восприятия соответствующего контекста» [122, с. 56].

Чаще других исследователи применяют термин «дефразеологизация», который и будет использоваться в настоящей работе. «Дефразеологизация – восстановление реального смысла устойчивого сочетания и реальных связей его компонентов в определенной ситуации с привычным лексическим окружением при сохранении или обогащении образно-переносного значения фразеологизма. Это двуплановость устойчивого сочетания, совмещение, органическое соединение двух значений – прямого (воскрешенного) и образно-типизированного, переносного» [120, с. 12].

Явление дефразеологизации было подмечено исследователями на примере некоторых приемов преобразования, но не атрибутировано в качестве важной стилеобразующей составляющей языка современной прессы.

«Дефразеологизация» – обобщающее понятие, составляющее оппозицию явлению фразеологизации и включающее в себя частные случаи приемов индивидуально-авторских преобразований ФЕ, структурно-семантических, прагмалингвистических модификаций. В результате явления дефразеологизации формируется пласт языкового материала, пополняемый единицами, которые целесообразно обозначить как «дефразеологизированные единицы».

Дефразеологизация – процесс дестабилизации, нарушения внутренних семантических и структурных связей определенных устойчивых словесных комплексов в речевой практике. Данный процесс характеризуется тенденцией к утрате устойчивыми  сочетаниями слов элементов  фразеологической нормы: раздельнооформленности, образно-метафорической

переосмысленности, устойчивости, воспроизводимости. Фразеологическая норма – закрепленное языковой практикой употребление ФЕ, принятое в данный период времени и осознанное как правильное и образцовое.

8.2 Языковая норма

Языковая норма (устойчивость) и индивидуальное употребление (разрушение нормы) – две противоположные тенденции, создающие динамический аспект современной русской фразеологии, где вторая сторона (разрушение нормы) принимает все более активный характер, имеет разностороннее развитие. Экспрессема (т.е. единица, способная обнаруживать выразительно-конструктивные «приращения») легче всего образуется в результате нарушения общеязыковой литературной нормы словоупотребления. Заметим, что неэкспрессивные или мало экспрессивные единицы типа «вступать в должность», «брать вправо» – под знаком вопроса в составе фразеологии, в отличие от фразеологизмов «лодыря гонять», «смотреть сквозь пальцы», «точить лясы». Автора, говорящего в его индивидуальном словотворчестве привлекают именно экспрессивные семы фразеологизма, а не его компонентный состав. Неэкспрессивные, строго номинативного характера устойчивые единицы, примкнувшие к сфере фразеологии, как правило, в языке прессы не дефразеологизируются, поскольку они в наименьшей степени обладают потенциалом для творческой интерпретации, выражения авторской индивидуальности.

Названные выше признаки фразеологизма (образность, экспрессивность, оценочность) лингвисты признают абсолютными выразительными свойствами узуальных (т.е. общеязыковых) ФЕ. Но фразеологизмы обладают и потенциальными выразительными свойствами, которые используются в различных видах творческих преобразований. Поскольку ФЕ мыслится как устойчивая и семантически неразложимая единица, реализация потенциальных семантических возможностей одного или нескольких из составляющих ее компонентов воспринимается как «нарушение» ФЕ. Трансформация семантики фразеологизмов возможна и вследствие того, что они обладают внутренней формой. А эта особенность позволяет автору «реставрировать» в той или иной степени стершийся образ и приспособить обобщающий, метафорический смысл к конкретным условиям текста. Преобразование структуры фразеологизмов предопределено самой их природой, объединяющей два противоположных признака: узуальную структурно-семантическую устойчивость и актуально-функциональную вариантность.

Речевое варьирование фразеологизма – это актуализация его внутренней формы и раздельнооформленной структуры, что отражает основной механизм явления дефразеологизации.

Выявление творческого начала дефразеологизации требует ее рассмотрения через призму «лингвокреативного мышления». Это «тип словесного мышления, при котором, используя различные ассоциативные связи, человек довольствуется уже имеющимися звуковыми комплексами, реализуя тем самым ассоциативный потенциал языкового знака в области связи между формой и содержанием. Обычное, стандартное использование языка индивидом предполагает общепринятый для коллектива код, перевод с собственного языка на язык общепринятой семантики. Лингвокреативное мышление с неизбежностью порождает возможность творческого отхода от стандартных способов выражения самосознания языковой личности» [123, с. 99].

Следовательно, явление дефразеологизации характеризуется креативностью мышления адресата / адресанта (оригинальность, способность продуцировать отдаленные ассоциации), стремлением к реализации потенциала языка в области конструирования и варьирования узуальных форм и значений; интенциональностью – установкой на творчество, эксперимент над устойчивым словесным комплексом на основе различных лингвистических приемов трансформации и интерпретации.

Движущая сила механизма дефразеологизации заключена в языковой игре. Данное понятие было всесторонне проанализировано Т. А. Гридиной: «…в основе языковой игры лежит стремление достичь определенного эффекта эстетического воздействия (чаще всего комического) путем нарушения нормативного канона восприятия языковых единиц, творческого нестандартного использования языковых средств. <…> Творческий характер языковой игры и ее специфику усматривают также в порождении структур, имеющих более одной интерпретации, в создании множественности одной из сторон знака: формы или содержания. Такая интерпретация нарушает закон функционирования знака в речи, согласно которому в разных контекстах знак должен быть формально равен самому себе (тождественен по форме), реализуя только одно из возможных значений. Различные примеры смысловой двуплановости знака, спровоцированной контекстом, являют собой распространенный вид языковой игры» [123, с. 101].

8.3 Творческое употребление фразеологических единиц

Творческое употребление ФЕ – богатое и весьма разнообразное речевое явление. Анализ ФЕ в языке СМИ продемонстрировал динамичный характер фразеологии, определил тенденции к различным структурно-семантическим, фонетическим и другим изменениям. Окказиональные трансформации фразеологических образов осуществляются с различной степенью сложности. Фразеологический образ языковой ФЕ может трансформироваться в двух направлениях: в направлении буквализации и в направлении усложнения, изменения отдельных фрагментов, а часто всего образа в целом.

Перечислим наиболее продуктивные и эффективные приемы дефразеологизации:

- экспликация внутренней формы ФЕ;

- буквализация ФЕ с различной степенью изменения их лексико-грамматической целостности и семантики;

- двойная актуализация; столкновение прямого и переносного значений ФЕ при использовании невербальных средств (функционирование креолизованных текстов);

- фразеологическая контаминация далеких, парадоксальных по значению ФЕ;

- расширение как способ интенсификации значений фразеологизма;

- фразеологический эллипсис;

- обыгрывание структурно-семантической модели ФЕ;

- замена компонентов ФЕ словом или сочетанием слов на основе паронимии или парадоксальности субститута [124, с. 10-16].

«Повторяемость трансформаций, достаточно строгая моделируемость их основных типов … убедительно показывают, что их «индивидуальность» и «авторство» сильно преувеличиваются исследователями» [125, с. 36]. Данное утверждение не в полной мере соответствует нашим наблюдениям над языком современной прессы и фактам дефразеологизации, отличающимся свободой индивидуально-авторского трансформирования, разнообразными вариациями, намеренным усложнением, многоплановостью приемов трансформации ФЕ, затрагивающих одновременно и план содержания, и план выражения. Поскольку функционирование приемов дефразеологизации в «чистом виде» для языка современной прессы не характерно, их классификация в нашем исследовании условна. Очень важно отразить эмоционально-экспрессивные нюансы, «контекстуальные сдвиги значения», «приращения смысла» [125, с. 38], которые возникают в результате удачно найденных комбинаций языковых средств и которые определяют то специфическое, что отличает не только сами приемы, но и одного автора от другого. Если окказиональный фразеологизм создается от производящей ФЕ при использовании ряда преобразований, то один из приемов преобразования мы определяем ведущим, обусловливающим возникновение дефразеологизованной единицы, а другой – добавочным.

Необходимо заметить, что выбор намеренно усложненных приемов трансформации фразеологических единиц в большинстве своем мотивирован всеохватывающей, возрастающей тенденцией, направленной на искусственное создание сенсации. При дефразеологизации фразеологических единиц в рамках языка газет и журналов определяющим является и такой фактор, как интенции автора, журналиста.

Именно интенции автора определяют характер организации и тип трансформации фразеологических единиц; «…фразеологизмы являются способом самовыражения говорящего, это полярно противоположная функция по отношению к речевым клише. В этом случае мы сталкиваемся с языковым эгоцентризмом, вполне оправданным, если говорящий ставит пред собой цель оказать воздействие на партнера в рамках институционального дискурса средствами личностно-ориентированного общения. Эгоцентричная языковая личность насыщает свою речь яркими и необычными выражениями, среди которых немало фразеологических единиц с целью саморепрезентации и украшения речи» [126, с. 15]. Чем изобретательнее журналист в привлечении фразеологии, тем ярче его материал, эффективнее воздействие на читателя. При этом и сама специфика языка современных газет (неприемлемость повторов, лексической монотонности, тяготение к игре словами, каламбуру, парадоксу) наталкивает журналиста на поиск или создание всякий раз новых ярких образов даже за счет языкового трюкачества. Журналисты все чаще не озадачиваются тщательным отбором слов, соблюдением литературных норм. На страницах газет и журналов в буквальном смысле ощущается настроенность на изобретательство невиданного в «борьбе» за читательское внимание и интерес: «Актуализация фразеологизмов, цитат (как из классики, так и из просторечного фольклора, песенок, кинофильмов и т.д.), поговорок, изречений, особенно в вольной передаче и переделках, сплошь и рядом поражает своей несоразмерностью с темой, неуместностью, элементарной бестактностью» [91, с. 157]. Сравните: Вставай, струна огромная <…> Москва вспомнила вкус настоящего блюза (АиФ. № 3, 2004, с. 6).

Исходя из фактов «осмеяния» традиционных фразеологизмов, пословиц, поговорок, можно сделать вывод относительно современных тенденций развития языка газеты в сторону оглупления, выявить низкий уровень речемыслительной культуры журналистов. Часто фразеологические окказионализмы создаются журналистами только ради игры слова, оригинальничания, желания пошутить. Так поступает немало «популяризаторов» жаргона, «стеба». Сами дефразеологизованные единицы при этом становятся носителями грубости, пошлости, цинизма, вульгарности. (Из писем в газеты: «Покажите нам голую правду. Причем желательно крупным планом и под музыку…; Любви все плоскости покорны; Каждой твари – по харе!; В рогах правды нет; Кто не работает, тот пьет»).

В. В. Химик отмечает, что «сложившаяся в русской культуре традиция требует сдержанности и умеренности слова в публичной печати и в публичной речи, в которых «непечатное слово» и «нецензурная брань» до недавнего времени категорически не допускались. Между тем в последнее время ситуация резко изменилась. Печатные средства массовой информации, новейшая публицистика, звучащая публичная речь отбросили большинство из привычных для читателя и слушателя нормативных, стилистических и этических ограничений и по выразительности и эмоциональной окраске максимально приблизились к живой обыденной речи со всеми присущими ей функциональными особенностями. Произошло глобальное снижение, массовая «экспрессивация» публичного общения, официальной коммуникации, в которых совсем не редкими стали не только экспрессивы разговорной речи, но даже и прежде невозможные за пределами обыденной речи грубые, бранные, вульгарные речевые единицы» [127, с. 5].

Подобные обновления наносят ущерб языку и обществу, фразеологизмы надо оберегать от неоправданных изменений. Нравственно-культурные и языковые нормы хотя и ослабли, но еще не потеряли свою значимость.

Однако явление дефразеологизации в языке современных газет представлено не только негативной стороной, здесь есть и положительные моменты. В привлечении преобразованных фразеологизмов реализуется конфликт между стремлением к экспрессивности и к стандартизации, который определяет сущность языка газеты в целом. С позиции культурно-речевой нравственности исключительным руководством журналиста при отклонении от фразеологического стандарта должна служить установка на эстетическое восприятие последних, на «создание эстетически ценного словесного образа» [128, с. 74].

8.4 Экспликация внутренней формы (образной основы) фразеологической единицы

«Под экспликацией внутренней формы (образной основы) ФЕ понимается раскрытие в контексте исходного образного представления, ситуации, явившейся базой фразообразования. При этом фразеологическое значение, его индивидуальное употребление сопоставляется с мотивирующей его «порождающей» ситуацией. Таким образом, прослеживается, выявляется процесс переноса значения, охватывающий определенную композиционную часть текста» [125, с. 39]. Учитывая существующие трудности в трактовке понятий образности, внутренней формы, образной основы, кратко изложим содержание этих семантических категорий.

Большинством лингвистов – фразеологов (А. М. Мелерович,       В. М. Мокиенко, Е. А. Добрыднева, А. Г. Назарян, Н. Ф. Алефиренко) образность традиционно понимается как семантическая двуплановость, появляющаяся при переносе наименования, т.е. совмещение двух представлений – исходного, называемого образной основой, или образом, и того, которое с исходным представлением сравнивается. К семантической двуплановости необходимо относить не только случаи существования нового представления на фоне первичного у сочетаний слов в переносном значении (сматывать удочки, заметать следы), но и как бы условного сосуществования двух представлений у сочетаний слов, которые обозначают в своем прямом значении не существующие в действительности реалии – кот наплакал, курам на смех. Внутренняя форма ФЕ «представляет собой смысловое содержание, образуемое элементами значений слов-компонентов, которое воспринимается как исходное, производящее по отношению определенному фразеологическому значению» [125, с. 40].

Внутренняя форма не тождественна образной основе значения, хотя они часто совпадают в основных элементах. Образной основой является созданное в языковой форме представление (наглядно-чувственный образ предмета), которое выражается данным языковым знаком в его прямом, буквальном значении. Это представление служит базой переносных значений ФЕ, создает семантическую двуплановость. Также важно, что образность ФЕ и их мотивированность – это не одно и то же. «ФЕ может быть немотивированной, с затемненной внутренней формой, но в то же время образной, так как при восприятии ее в нашем сознании всплывают в первую очередь исходные, прямые значения слов-компонентов, из которых она состоит, и лишь затем мы «осмысляем» то значение, которое приобретает сочетание слов, выступая как ФЕ» [129, с. 27]. Например, фразеологизм собаку съесть является немотивированным, но образным для носителей современного языка, так как, с одной стороны, наличествует двуплановость изображения, а с другой стороны, – отсутствует причинная зависимость между возникающими в сознании представлениями.

«Яркость» образности ФЕ зависит от лексико-грамматических отношений между компонентами этих единиц: «Чем реальнее и современнее эти отношения, тем живее лежащий в основе этой фразеологической единицы образ. И наоборот, любой некротический элемент (устаревшая грамматическая конструкция или архаическое слово) в составе фразеологизма ослабляет или даже стирает его образ, ибо наличие такого элемента затрудняет соотнесение фразеологического значения словосочетания с его прямым (буквальным) значением» [130, с. 34]. В качестве примера ФЕ с затемненной образностью можно назвать такие единицы, как ничтоже сумняше, на ять, не щадя живота своего.

По мнению Е. А. Добрыдневой, основным конституирующим средством формирования фразеологического значения является образность: «Образная основа как категориальное средство характеристики называемого фразеологизмом явления действительности является результатом сравнения (внутри целостной семантики оборота) двух реалий – денотата исходного сочетания слов (свободного или устойчивого) и денотата фразеологизма. Контрастность сближаемых реалий, принадлежащих к различным аспектам действительности, обеспечивает фразеологическим единицам образную мотивированность» [46, с. 12].

Большинство фразеологических единиц по происхождению – застывшие метафоры или сравнения. Понятие образности шире понятия метафоричности, но в том случае, если это не принципиальный вопрос, эти понятия можно рассматривать как синонимы. Образные представления отражают какие-либо факты жизни и быта, позволяющие считать, что в номинативном процессе люди создают языковые знаки, не только связанные с понятием о классе предметов, качеств, действий, но и вызывающие ассоциации, пробуждающие деятельность воображения, так как в основе их содержания в сознании говорящего лежит образ, который, по мнению А. И. Федорова, «есть подобие предмета, его рисунок, намеренно измененный с целью вызвать у слушателей определенное отношение к предмету речи» [131, с. 32].

Приведем примеры экспликации внутренней формы, образной основы ФЕ: <…> Равнодушие – тебе, наверное, абсолютно фиолетово, откуда произошло выражение «абсолютно фиолетово». Тем не менее: фиолетовый цвет находится на самом краю видимого спектра. Выражение означает, что «этот вопрос меня интересует в последнюю очередь» (Кар. № 12, 2006, с. 21). Сравн.: абсолютно (глубоко) фиолетово (равнодушный, безразличный к кому-либо, чему-либо – МСН). В данном случае внутренняя форма ФЕ строится на основе семантических признаков, которыми обладает фразеологический компонент «фиолетово»: данное употребление, вероятно, актуализирует оценочные коннотации, связанные с восприятием семантики цветообозначений (черный – мрачный, фиолетовый – неопределенный, между синим и красным). Или: <…> – А как курить бамбук? А то все говорят «кури бамбук»..., а что делать, если я не курящий! – Да ты не в затяг! Кстати, по-любому, у индейцев трубка мира была из бамбука, потому так и говорят,  кури бамбук, типа миру мир и все такое (Вер. № 10, 2008, с. 12).

Новый фразеологический оборот курить бамбук отвечает основным требованиям, которые предъявляются фразеологизму: обладает образностью, целостностью семантики, т.е. исходные значения компонентов не актуализируются в общем значении фразеологизма. Значение ФН курить бамбук (1. Расслабляться, отдыхать. 2. неодоб. Заниматься бесполезным делом или бездельничать – МСН) не выводится из значений слов курить – 1.что. Втягивать в себя дым тлеющих растительных продуктов. 2.что. Втягивать в себя дым измельченного тлеющего табака как возбуждающее средство; иметь соответствующую привычку. 3.что и чем. Жечь курение (во 2 знач.) 4.что. Добывать перегонкой; бамбук – Высокое гибкое тропическое и субтропическое растение, древовидный злак с крепким полым стеблем – В. В. Химик).

В то же время значение этой единицы обусловлено значением составляющих компонентов, а именно семантически соотносится с периферийными значениями соответствующих слов. Известно, что привычка курить ассоциируется у многих с расслаблением, снятием стресса, с периодом отдыха. Данное утверждение на вербальном уровне подтверждается наличием в языке слов перекур, перекурить. Сравни: Перекурить. 1.что. Куря, испробовать (много сортов табака). 2.Выкурив слишком много, причинить себе вред. 3. Покурить во время короткого отдыха на работе; вообще немного передохнуть (разг.) – МСН.

Одно из значений фразеологизма курить бамбук (а именно первое – расслабляться, отдыхать) базируется на периферийном значении компонента курить. Однако у данной фразеологической единицы выделен второй компонент значения: неодоб. Заниматься бесполезным делом или бездельничать. В процессе становления у единицы языка фразеологического значения большую роль играет абстрагирование сочетаний слов от их лексических и грамматических значений, от исходных значений словесных комплексов.

Исследование словарей и справочников подтвердило оттенок ирреальности в значении свободного словосочетания курить бамбук, поскольку ни в одном из источников нет указания на использование листьев или стебля бамбука в качестве табака. Однако данное растение – с крепким полым стеблем – может применяться для имитации курения: держать трубочку во рту, вдыхать и выдыхать чистый воздух через нее. Здесь важно проследить ассоциативный ряд у значения компонента фразеологизма, поскольку элементы фразеологического значения могут базироваться на ассоциативном семантическом переносе. Например, в различных значениях фразеологической единицы терять голову компонент «голова» ассоциируется с содержанием, передающим некоторые проявления психической деятельности. А общее содержание нового фразеологизма курить бамбук основано, как и у многих других фразеологизмов, на образно-метафорическом переосмыслении семантики компонентов, которое и создает фразеологическое значение.

В основе формирования фразеологической семантики лежит некоторый мысленный образ, свойства которого обусловлены отражаемой денотативной ситуацией и смысловыми ассоциациями, вызываемыми взаимодействием компонентного состава ФЕ [44, с. 89].

Экспликация – частный прием. Это намеренное выявление мотивирующей базы фразеологизма путем утраты устойчивости и употребления компонентов в роли свободных слов при общем образном тождестве фразеологического контекста и ФЕ. Использование его – скорее, принадлежность языка художественной литературы, не характерно для языка газет, поскольку прием связан с созданием сложного фразеологического контекста, посредством которого метафорически передается смысл исходной фразеологической ситуации.

8.5 Буквализация значения фразеологических единиц

Типы фразеологических преобразований различны и распадаются на две основные разновидности:

а) полное или частичное изменение семантики при сохранении лексико-грамматической целостности;

б) частичное или полное изменение лексико-грамматической структуры вместе с изменением семантики.

Проанализируем явление буквализации, понимаемой как семантико-стилистическое преобразование фразеологизма, основанное на образности ФЕ и сохраняющее лексико-грамматическую целостность. Использование ФЕ в буквальном смысле – один из самых радикальных приемов обработки фразеологизма.

«При буквализации значение исходное, прямое значение сочетания, представляющее собой образную основу ФЕ, не только актуализируется, но выступает на первый план, часто противопоставляясь фразеологическому значению оборота» [125, с. 40]. Сравните: плевое дело <…> Чемпионат мира по плевкам жевательным табаком с 70-х годов проводится в Калифорнии (Гор.Н. № 21, 2006, с. 3); зима – время шапочного разбора <…> Действительно, пора бы уже разобраться, чем конкретно в этом сезоне принято прикрывать макушку, чтобы было тепло и одновременно не стыдно за собственную безграмотность (Н.ж. № 4, 2009, с. 6).

«Реставрировать» в той или иной степени исходный образ фразеологизма, приспособить обобщающий, метафорический смысл к конкретным условиям текста автору позволяет такой категориальный признак ФЕ, как словный характер ее компонентов. И эта связь компонента со словом-прототипом поддерживается другим категориальным признаком фразеологических единиц – ее раздельнооформленностью. Раздельнооформленность – это свойство ФЕ, постоянно вызывающее актуализацию ее компонентов, возвращающее им в речи статус слова.

Рассматривая вопрос о буквализации фразеологических единиц, Н. Л. Шадрин писал, что такое преобразование часто «основывается на потенциальной возможности вычленить отдельный компонент фразеологических единиц в качестве самостоятельной семантической единицы, т.к. каждое слово, оставаясь компонентом ФЕ, приобретает двойную сущность: оно входит в состав структурно и семантически сложного целого как его интегральная часть, сохраняя в то же время потенциальные качества самостоятельной лексической единицы». Сравните: <…> Теперь несколько слов о любви к водным процедурам. Как-то: переливать из пустого в порожнее, толочь воду в ступе, сливать компромат, «мочить». Оказывается, наши предки благоговели перед водой как стихией (ГорН. № 8, 2009, с. 12). Особым способом организованный контекст, окружающий «ряд» дефразеологизированных единиц ориентирован на то, чтобы они воспринимались буквально. В данном случае ФЕ объединены в сравнительно небольшом контексте на основе сходства семантики их компонентов не как фразеологически связанных, а свободных значений слов, что позволяет все словосочетания отнести к «водным процедурам». Ср.: переливать из пустого в порожнее (Заниматься бесполезным делом, бесцельно тратить время. Проводить время в разговорах, в пустой болтовне – ФСФ) и переливать (Налить, вылив из одного сосуда в другой – МСН); толочь воду в ступе (Заниматься чем-либо бесполезным, напрасно тратить время – ФСФ); «сливать» (Тайно сообщать заинтересованным лицам, распространять ложную, порочащую или секретную информацию – В.В. Химик) и сливать (Смешивать, наливая из разных мест – СОШ); мочить (Поливая жидким или погружая в жидкое, делать мокрым, влажным – СОШ) и «мочить» (1. Убивать. 2. Бить, колотить, избивать до крови. 3. Преследовать, унижать, позорить – В. В. Химик). Для того чтобы «ряд» фразеологических оборотов воспринимался в прямом значении, в качестве конечного звена намеренно используется свободное сочетание слов, еще более подчеркивающее буквализацию. Ср: переливать – толочь воду – сливать – мочить – отключать горячую воду на месяц. В конечном итоге благодаря контексту достигается буквализация всех фразеологических оборотов и создается публикация, пронизанная авторской иронией.

Интересным приемом дефразеологизации является употребление нескольких рядом стоящих фразеологизмов, объединенных с одной стороны, по сходству семантики их компонентов, а с другой, – на основе сходства их структурно-грамматической модели. Ср.: плевое дело депутатов (Народные избранники распустили слюни и руки) <…> Когда в зале заседаний дерутся, плюются, кидают друг в друга папками с бумагой, поливают друг друга минеральной водой – это никуда не спрячешь (АиФ.№ 9, 2005, с. 6.). 1) плевое дело (Совсем легко, не требует усилий, труда (выполнить, сделать что-либо); Ничего не значит, не стоит для кого-либо – ФСФ);2) распускать слюни (Плакать, начинать плакать; ныть, плакаться, сетовать, жаловаться на что-либо – ФСМ); 3) распускать руки (позволять себе делать что-либо предосудительное, грубое; Драться, задираться – ФСФ).

Включение в текст фразеологизмов осуществляется путем их семантического сближения. Ср.: плевое (плевок) (выплюнутый сгусток слюны – СОШ) и слюни. Второй и третий фразеологизмы распустить слюни и распустить руки контаминируются особым способом наложения, т.е. слияния двух фразеологизмов, имеющих общий компонент: АБ+АВ=АБВ (распустить слюни и руки).

При соотнесении всех указанных фразеологизмов с контекстом возникает только частичная буквализация, поскольку (1) (плевое дело) и (3) (распускать руки) не лишились своей семантической целостности: депутатам совсем легко, ничего не стоит, не требует усилий (т.е. плевое дело) сделать что-нибудь предосудительное, грубое, как то: драться (т.е. распускать руки), плеваться, кидаться папками, поливать друг друга водой. Фразеологизм приобретает буквальное значение под влиянием контекста.

8.6 Проблема фразеологического контекста

Проблема фразеологического контекста как уникального свойства ФЕ в речи привлекала многих исследователей. Под фразеологическим контекстом понимается:

1) актуализатор, вычленяемый на основе сочетаемости ФЕ с другими словами, соотнесенности со словом или присоединения, относительно реализуемой в речи ФЕ. При этом А. В. Кунин различает контактную сочетаемость («примыкание ФЕ к словам или группам слов») в виде левого и правого актуализатора; дистантную сочетаемость (актуализатор и ФЕ разделены словом, запятой);

2) речевое явление данной фразеологической сущности, …внешние формы существования, изменившаяся сочетаемость ФЕ» [132, с. 24].

В строгом общеязыковом понимании этот термин имеет два значения:

1) лингвистическое окружение языковой единицы в речи; условия, особенности данного элемента в речи;

2) законченный в смысловом отношении отрезок письменной речи, позволяющий установить значение входящего в него слова или фразы [133, с. 65].

Интересны случаи преобразования фразеологических единиц, когда внутренняя форма фразеологизма остается неприкосновенной, переосмысление же, обыгрывание его реализуется в окружающем контексте. Это каламбурные построения, основанные на прямом, буквальном понимании переносного значения отдельных слов, входящих в состав сочетания или всего сочетания в целом. Например, ФЕ сопоставлена с сочетанием слов внутри одного высказывания, которое приобретает каламбурный характер (реализация потенциала ФЕ во «внутрифразовом фразеологическом контексте» [121, с. 54] : Яйца курицу не учат, как стать крутыми (Зв. Пр. № 23, 2009, с. 7); Протяну ноги в хорошие руки Зв. Пр. № 14, 2008, с. 3) Но талант в землю не зарывает: боится, что накажут за повреждение кабеля (Вер. № 12, 2005, с. 12). Семантическое преобразование ФЕ возможно в том случае, если контекст содержит сочетания слов или слова – актуализаторы, тематически близкие слову-компоненту ФЕ, накладывая на контекст различные семантические ассоциации.

Т. А. Гридина при анализе феномена языковой игры отмечает, что «ассоциативное наложение моделирует такой тип ассоциативного контекста, в котором один ассоциант воспринимается на фоне другого, что создает интерпретационную неоднозначность восприятия слова в высказывании». Например: экзамены на носу <…> Самые находчивые исхитряются удалять волоски из носа при помощи горящей спички, но наш доброволец предпочел испытывать специальные носовые газонокосилки (Кар. № 11, 2007, с. 3). На носу (Очень скоро, в самое ближайшее время, вот-вот произойдет, наступит и т.п. что-либо – ФСФ). Ассоциативное наложение возникает в связи с тем, что значение данного фразеологизма не совпадает со значением входящих в него компонентов, а контекстуальные слова-актуализаторы способствуют буквальному пониманию фразеологизма: экзамены на носу – (буквально) «испытание носовых газонокосилок» [134, с. 20]

Семантическая трансформация ФЕ в сторону буквализации достигается и «путем актуализации альтернативных возможностей интерпретации одной и той же языковой формы» [134, с. 21]. В качестве таких возможностей, по данным нашей картотеки, выступают:

а) словообразовательная омонимия;

б) антонимия;

в) конкретизация значения одного из лексических компонентов устойчивого сочетания.

Имеются случаи, когда при неизменном составе и структуре фразеологизмы приобретают иное, необычное звучание. Автор газетной публикации сознательно подбирает фразеологизм, в состав которого входит омонимичный компонент, позволяющий реализовать буквальное значение ФЕ. Например, в качестве потенциальной ФЕ выступает строчка из популярной песни «Ну, что сказать вам, москвичи, на прощанье?» (Песня из репертуара Л. Утесова). Сравните заголовок в (АиФ. № 5, с. 12): Что сказать вам, «Москвичи», на прощанье? (О закрытии АЗЛК). Эффект заголовка основан на каламбуре, при котором игра слов строится на омонимии одного компонента. Ср. москвич (Житель города Москвы), «Москвич» (Марка машины). В статье речь идет об автомобилях марки «Москвич». Устойчивое сочетание слов наполняется новым конкретным содержанием, отличным от исходного.

Столкновение в узком контексте устойчивого сочетания со свободным антонимичным сочетанием слов или со словом создает комический эффект. Контекст ориентирован на буквальное восприятие ФЕ: <…> Ума палата. Верхняя или нижняя? (АиФ. № 4,   с. 3 5). Или: <…> Добрая половина российских гаишников берет взятки. А злая половина еще и отбирает права (Вер. № 4, 2009, с. 12). В данном случае раскрытие потенциальных семантические возможностей фразеологизма добрая половина (Большая из двух неравных частей чего-либо – ФСФ) основано на актуализации слова-компонента ФЕ – «добрая», которое одновременно выступает и как осложненное словообразовательной омонимией (Добрый.     1) делающий добро другим, отзывчивый, а также выражающий эти качества. 2) несущий благо, добро, благополучие. 3) хороший, нравственный. 4) дружески близкий, милый. 5) хороший, отличный.  6) безукоризненный, честный. 7) действительно такой большой, не меньший, чем то, что указывается существительным или числительным (добрых полбуханки) и др. – СОШ), и как семантическая оппозиция слову «злая» (Злой. 1) Заключающий в себе зло. 2) Полный злобы, злости и др. – СОШ). Соотнесение слов, противоположных по смыслу, выступает как организующее начало и несет стилистическую нагрузку. В обыденном сознании инспектор ГАИ обязательно не прав, он не может быть честным, не является образцом нравственности, так как думает только о собственной наживе. Отсюда и комический эффект сочетания «добрый гаишник», которое на сегодняшний день звучит почти как оксюморон. К сожалению, и само понятие о добре наполняется иным смыслом: одним из проявлений доброты считается взяточничество.

Эффективно используется буквализация ФЕ при конкретизации значения одного из лексических компонентов устойчивого сочетания. Например: <…> Честное слово, поражает терпение этих спецслужб. Это ведь вас каждым новым терактом словно в грязь (нет, в кровь) лицом окунают, а вам хоть бы хны! (АиФ. № 10, 2007, с. 15). Или: <…> «Миллион за сковородку». В начале 90–х они пробовали зарабатывать деньги той наукой, которую преподавали: занялись торговлей ценными бумагами и консалтингом. Вышло не так, как хотелось. А кризис 1998 года вовсе прикрыл финансовые начинания медным тазом. Точнее сковородой (Кар. № 4, 2005, с. 6); Женька сразу же схватил быка за рога, точнее меня за грудь…(ГорН. № 11, 2007,    с. 12). Контекст содержит лексические конкретизаторы, специально выделенные автором, что помогает читателю не только восстановить стершийся фразеологический образ, но и усиливает вместе с тем метафоричность, эмоциональность. Cр.: не ударить в грязь лицом (Не оплошать, не осрамиться, выполнив что-либо наилучшим образом; показать себя с лучшей стороны в чем-либо – ФСМ). Если общеязыковая семантика ФЕ абстрактна, то речевая более узка, конкретна: допустив теракт, осрамиться, повлечь гибель людей. Эта конкретная речевая семантика дефразеологизированной единицы обусловлена как содержанием высказывания, так и сложившейся во всем мире ситуацией, связанной с угрозой террористических актов.

Буквализация значения фразеологических единиц достигается также изменениями в ее структуре, нарушением устойчивого состава или расположения компонентов. Это так называемые осложненные способы дефразеологизации, затрагивающие одновременно и план содержания, и план выражения. Такие приемы использования фразеологизмов – расширение фразеологического состава, замена компонентов фразеологизма словом или сочетанием слов, эллипсис и др. – являются не только средствами приспособления фразеологизма к конкретному содержанию, но нередко в итоге приводят к буквальному восприятию ФЕ, оживляют ее первоначальный смысл: Глаз долой – из сердца вон <…> Ослепив 22 пациента, врач сбежал из элитной клиники (АиФ.№ 9, 2006, с.7); «С глаз долой» (о средствах снятия макияжа с глаз) (Н. ж. № 7, 2006, с.6); Дума с жирика бесится. Кулаки и слюна – оружие избранных. <…> В ответ, по версии Савельева (подтвержденной видеосъемкой), Жириновский плюнул в него (АиФ. № 18, 2008, с. 3). Поскольку ведущим приемом дефразеологизации является не буквализация, ибо она пересекается со структурными преобразованиями ФЕ, думается, целесообразнее проанализировать их в следующих пунктах исследования.

В условиях газетной коммуникации встречаются отклонения от стандартного употребления ФЕ, сопровождаемые словами-индикаторами: в прямом смысле, в буквальном смысле. В этом случае мы сталкиваемся с буквализацией значения ФЕ особого рода: автор, говорящий стремится привлечь внимание, возбудить интерес читателя, подчеркивает средствами вербального общения однозначность своего высказывания. Например: <…> Живут такие киски с настоящими паспортами и длинными родословными, как правило, у небедных граждан, которые в состоянии покупать любимому корм премиум-класса и раз в месяц положить в буквальном смысле коту под хвост от 300 до 600 рублей в виде наполнителя для кошачьего туалета (АиФ. № 18, 2008, с. 10). Коту под хвост (Псу под хвост. 1) Впустую, даром, зря, напрасно (выбрасывать, расходовать и т. п.). 2) Не стоит внимания что-либо; заслуживает пренебрежения – ФСМ). Контекст способствует буквальному пониманию значения дефразеологизированной единицы, которое вызывает в сознании читателя вполне конкретную картину. Однако во втором примере наблюдается параллельное использование двух семантических планов ФЕ. Для сигнализации только внешней буквализации фразеологизма автор вводит кавычки, намекая читателю, что выражение употреблено в каком-то особом значении. Этот интересный прием столкновения двух семантических планов ФЕ, игры смыслов будет более подробно рассмотрен далее.

Итак, буквализация – прием активизации и творческого преобразования внутренней формы фразеологических единиц, при котором фразеологизмы воспринимаются не просто как игра слов, а раскрывают свои особые художественно-эстетические свойства, наполняются глубоким содержанием, превращаются в острую сатиру некоторых российских реалий. Прием буквализации выполняет различные изобразительно-выразительные функции: создает двуплановость, подтекст, семантический сдвиг, контраст. Чаще всего буквальное понимание ФЕ подсказывается ситуацией или фразеологическим контекстом, содержащим лексические актуализаторы или слова-индикаторы.

8.7 Двойная актуализация

В газетной практике встречаются случаи, когда в сравнительно небольшом контексте намеренно с целью усиления экспрессии, привлечения внимания читателей творчески обыгрываются прямое и переносное значение одного фразеологического оборота. Это весьма действенный стилистический прием, основанный на резкости контраста между семантикой фразеологического оборота как такового и его же как свободного сочетания слов: «Оригинальным и ярким приемом использования фразеологического оборота для создания определенного стилистического эффекта является употребление фразеологического оборота как фразеологического и свободного сочетания слов одновременно» [118, с. 250].

Отметим, что под двойной актуализацией А. М. Мелерович,       В. М. Мокиенко, понимают «…совмещение фразеологического значения оборота и его образной основы и / или внутренней формы» [125, с. 38]. Равноправная реализация прямого и фразеологического значений оборота осуществляется за счет его смыслового взаимодействия с элементами контекстного окружения, т.е. в рамках фразеологических конфигураций – структурно-семантических и стилистических единств, образуемых фразеологической единицей и ее актуализатором. В языке современной прессы довольно эффективно функционируют два типа приемов двойной актуализации ФЕ: совмещение фразеологического значения оборота и его образной основы а) при помощи вербальных средств и б) при помощи невербальных средств.

Рождение семантического параллелизма будет показано на многочисленных примерах: <…> Прежний премьер-министр Джон Мейджер решил перенести штаб разведки в центр столицы, посчитав, что после окончания холодной войны спецслужбы должны быть на виду у общества – в прямом и переносном смысле (Кар. № 23, 2007,   с. 5); как в воду канул <…> Месяц убитый уголовник лежал в колодце: все знали, но никто не сообщил в милицию (Вер. № 4, 2008, с. 3).

Перед нами не что иное, как каламбур, комичная игра слов, строящаяся на намеренном столкновении двух значений фразеологизма. Выражение ставится в такое лексическое окружение, которое заставляет воспринимать его одновременно в двух аспектах. Контаминирование прямого и идиоматического значения осуществляется разными способами. Например, на основе омонимии всей ФЕ и свободного словосочетания возникает каламбурное звучание заголовка. Ср.: Хоть бы хны…(Кар. № 22, 2006, с. 4) – статья о вреде химических красителей для волос, где в тексте сталкиваются два значения словосочетания: прямое, предметное (хна – краситель для волос) и идиоматическое (безразличное отношение, полное невнимание). Двуплановость высказывания создает комический эффект.

Оживление первоначального смысла фразеологизма может быть основано на полисемии одного из его компонентов, в семантике которого уже заложена двуплановость: прямое и метафорическое значение. В переплете (в очень затруднительном положении (быть, оказаться и т.п.) – ФСФ). Сравн.: В переплет она не попадет (О волевой, умной девушке, которая работает в фирме по изготовлению переплетов) – (Н. ж. № 18, 2008, с. 3). В статье обыгрывается значение ФЕ в целом, однако, контекстуально буквализируется один компонент. Ср.: переплет 1) жесткая, обычно обтянутая мягким материалом обложка, в которую, переплетая, вставляют книгу, помещают бумаги и 2) запутанное и затруднительное положение – СОШ. В тексте явно совмещены оба плана семантики, что создает оригинальность публикации. Каждое многозначное слово создает потенциальную базу для языковой игры такого рода.

Следует заметить, что смысловая двуплановость речевого фразеологизма имеет целью не только создание комического эффекта. Принадлежность к шутке определяется в значительной степени общей юмористической окрашенностью текста и резкой противопоставленностью обыгрываемых смысловых элементов. Так, встречается осложненная форма контаминации семантических планов ФЕ – это развернутая контекстуальная метафора, полностью подчиняющаяся образной семантике собственно фразеологизма, привлеченная автором для приращения смысла. Например: бес попутал (Кто-либо соблазнился, склонился к чему-то дурному, предосудительному – ФСФ). Ср.: Бориса Бейкера бес попутал? <…> Газета уже писала о том, что экстеннисист и плейбой Б. Бейкер снялся в фильме «666 – Не верь тому, с кем спишь», где с успехом сыграл роль черта. <…> Во время съемок он откровенно ухлестывал за героиней, используя свои бесовские чары (АиФ. № 6, 2005, с. 3). Совмещение образной основы исходного словосочетания и его метафорического смысла происходит несколько раз, осложняя восприятие и призывая к вдумчивому прочтению, придавая всему содержанию интригующий характер. Ср.: 1) бес попутал (переносное значение) – роль черта (буквальное значение); 2) он откровенно ухлестывал за героиней (переносное) (т.е. его бес попутал (см. значение выше)) – бесовские чары (перен. Очень сильное, колдовское обаяние, пленительность – СОШ). Таким образом, журналистом создается завуалированный глубокий подтекст ко всей публикации. В данном примере игра слов сохранилась, однако исчез комизм, каламбурность. В использовании приема двойной актуализации ФЕ журналист делает ставку именно на эмоционально-экспрессивные, семантические нюансы, добавочные смыслы, которые раскрываются в руках мастера при столкновении прямого и переносного значений ФЕ.

Каламбур позволяет высказывать то, что накипело на душе и требует выхода. Например, вот как остроумно, иронично в «каламбурной упаковке» отреагировала И. Савельева в «Городской неделе» на проблему «вербальной свободы», на небывалое трюкачество в языке современной прессы: Что такое свобода слова и с чем ее едят? <…> Берется немного пищи для ума, кладется в котелок. Чтобы котелок варил, надо активно шевелить мозгами. Котелок варит, варит, а когда мысль переварится, сдабривают ее разными остротами с перчиком, и в итоге получается готовая пища для разговоров. Для пущей убедительности надо говорить с пеной у рта – это обычно и подливает масло в огонь, когда вы жжете глаголом сердца. Под этим соусом свобода слова доходит до людей лучше всего. Да подавайте ее под любым соусом, только не надо поливать грязью, а то ваше блюдо, конечно, проглотят, но скажут: хорош гусь! (Гор.Н. № 19, 2009, с. 6). В «игру» вступают 10 ФЕ, которые в равной степени реализуют двойной семантический план: 1) свобода слова (право граждан свободно, беспрепятственно выражать свои мысли, убеждения в устной и письменной форме – ФСФ); 2) пища для ума, для разговоров (2) перен. То, что является материалом для какой-нибудь деятельности, источником для чего-нибудь – СОШ); 3) шевелить мозгами (соображать; уметь думать, размышлять – ФСФ); 4) котелок не варит (разг. ирон. Нет сообразительности у кого-либо – ФСФ); 5) с пеной у рта (разг. экспрес. В крайнем возбуждении, предельно взволнованно, горячо и страстно (доказывав, спорить, утверждать) – ФСФ); 6) подливать масла в огонь (разг. экспрес. 1) Обострять отношения; усугублять какие-либо чувства, настроения и т.п.      2) Повышать, разжигать интерес, внимание к кому-либо, чему-либо – ФСФ); 7) глаголом жечь сердца людей (из стих. «Пророк»    А. С. Пушкина (1828). Смысл выражения: назначение истинного художника слова обращаться к умам и сердцам людей. Шутливо-иронически о чьей-либо взволнованной речи или ораторской попытке убедить кого-либо в чем-либо – ЭСКС); 8) под соусом (разг. фамильяр. В каком-либо виде, освещении, в какой-либо трактовке (подавать, преподносить и т.п.) – ФСФ); 9) поливать грязью (разг. экспрес. Незаслуженно оскорблять, поносить – ФСФ); 10) хорош гусь (прост. ирон. О неожиданно проявившихся предосудительных или отрицательных качествах кого-либо – ФСФ). Автор стремится к выразительности, отражающей его эмоциональное состояние – неудовлетворенность, неодобрение происходящего, вследствие чего в структуру высказывания включаются ФЕ, содержащие в составе значения добавочные компоненты экспрессивности. Фразеологизмы –это «своего рода микротексты, в которых, помимо образного описания собственно означаемого фрагмента действительности, присутствуют и созначения (в языкознании их принято называть коннотациями), выражающие оценочное и эмоциональное отношение говорящего к обозначаемому» [58, c. 14].

Коннотативные компоненты значения создают эффект выразительности (или экспрессивности) всего высказывания. Несомненно, это яркий, интересный прием в лингвистическом и эстетическом аспекте игры смыслов (буквального и дополнительного). Согласимся с высказыванием Ф. Кривина: «…о серьезном говорить всерьез – все равно, что заедать кирпич черепицей… Тут уж приходится выбирать: либо о серьезном несерьезно, либо о несерьезном серьезно» [135, с. 87]. Подобные шутливые высказывания требуют от автора нетривиального мышления, изощренной техники владения словом и, естественно, уникальны.

Создатели каламбуров отмечают и обыгрывают хрупкость фразеологизмов. Текст публикации оказывается своеобразной ареной борьбы двух смыслов, оканчивающейся победой одного из них. Типичным способом актуализации двуплановости является реализация потенциала ФЕ, спровоцированная «внутрифразовым фразеологическим контекстом» [121, с. 13]. Например: Пока не наломаешь дров, на душе не потеплеет! (Зв.Пр. № 25, 2005, с. 11).

Эффективно действует на страницах газет прием столкновения прямого и переносного значений фразеологизма при использовании невербальных средств: фотографий, рисунков, графики: речь идет о так называемых «креолизованных» текстах. Сообщение, заключенное в тексте, может быть представлено вербально (словесный текст) или иконически, т.е. изобразительно (греч. eikon) – изображение). Основная задача автора заключается в том, чтобы обеспечить реципиенту наиболее благоприятные условия для понимания текста. Сочетание вербальных и невербальных, изобразительных средств передачи информации образует «креолизованный» (смешанного типа) текст. Анализ семиотически осложненных текстов в языке современной прессы связан общей тенденцией – обращением лингвистики к проблеме коммуникации в полном объеме, что предполагает синтез языковых средств общения с неязыковыми. Синтез естественного человеческого языка с другими знаковыми системами – отнюдь не продукт современной культуры. Так, синкретизм поэзии и музыки, вероятно, первичен по отношению и к поэзии, и к музыке, так же как и визуальные сигналы кинесики органически связаны с теми или иными аудиальными знаковыми системами [136, с. 83]. Для текстов, организованных комбинацией естественного языка с элементами других знаковых систем или упорядоченных множеств, еще не выработалось единое общепринятое терминологическое обозначение. Термин «креолизованные тексты» принадлежит психолингвистам Ю.А. Сорокину, Е. Ф. Тарасову: это «тексты, фактура которых состоит из двух негомогенных частей (вербальной языковой (речевой) и невербальной (принадлежащей к другим знаковым системам, нежели естественный язык)» [137, с. 12]. В качестве примеров называются кинотексты, тексты радиовещания и телевидения, средства наглядной агитации и пропаганды, плакатов, рекламные тексты. Термин «креолизованные тексты» поддержан публикацией учебного пособия Е.Е. Анисимовой, где автор различает тексты с частичной креолизацией (вербальная часть относительно автономна от изобразительной) и тексты с полной креолизацией, для которых характерны синсемантические отношения между вербальным и иконическим компонентами; изображение – облигаторный компонент текста, без которого текст утрачивает свою текстуальность. Это преимущественно агитационные и рекламные тексты: плакат, комикс, рекламные объявления, карикатура, научные и научно-технические тексты [138, с. 84]. Существуют также термины, предложенные другими учеными: «поликодовый текст»     (Г. В. Ейгер, Л. М. Большиянова); «изовербальный комплекс»     (А. А. Бернацкая); «иконический текст» (Р. О. Якобсон).

Соотношение лингвистики и семиотики, начиная с    Ф. Де Соссюра, понимается как часть и целое. Хотя это положение безусловно признается, но не остается без внимания и заявление Р. Барта, согласно которому «семиология возвращается в лоно лингвистики…; семиология осознает себя уже не как расширение лингвистики, а наоборот, как ее «спецификацию». Дело в том, поясняет ученый, что «неязыковые объекты становятся по-настоящему звучащими лишь, поскольку они дублируются или ретранслируются языком» [139, с. 14]. Так, значение зрительных образов в кино, рекламе, комиксах, журнальной или газетной фотографии и т.д. обычно подкрепляется языковыми сообщениями. Хотя бы часть иконического сообщения оказывается избыточной, дублирующей языковую составляющую.

Несомненно, фразеологизмы, пословицы, поговорки помогают журналистам создавать необходимые словесные образы, картины, выпукло показывающие предметы, явления, лица. Однако творческое объединение образности фразеологизма и точности отображения явлений действительности фотографией, рисунком – один из эффективных и эффектных способов подачи информации и воздействия на читателя. Фразеологические обороты, пословицы, поговорки, «крылатые слова» часто выступают в качестве комментариев к фотографиям. При этом возникает и дефразеологизация устойчивого словосочетания, и оживление его внутреннего содержания. Сравните, «изобразительный» тип двойной актуализации значения ФЕ: Руки (кулаки) чешутся (Кто-либо испытывает непреодолимое желание подраться с кем-либо, побить кого-либо – ФСМ): При виде хулиганов у Стивена Спилберга кулаки так и чешутся (комментарий к фотографии Спилберга с поднятым кулаком) («Караван»). Изобразительный ряд сильно действует на восприятие, воспринимается как нечто цельное с меньшим напряжением, чем вербальный текст, «затмевает» словесные образы. Через него происходит восприятие вербального текста, поскольку он не просто сопровождает публикацию, а образно, наглядно истолковывает ее.

Особое место среди синтезирующих жанров занимает карикатура. В карикатуре дается некий эквивалент действительному событию или ситуации, но с переносом на иную изобразительную плоскость. Иллюстрация становится новым означающим для исходного означаемого (ситуации). Ср.: выбиться (выйти) в люди (С большими усилиями, стараниями добиваться хорошего, прочного положения в жизни, обществе – ФСФ): А вот соседский глист вышел – таки в люди… (подпись к карикатуре) (АиФ. № 9, 2005, с. 13).

Фразеологизмы-комментарии к фотографиям, рисункам служат средством конкретизации, «документального» подтверждения мысли, рассчитаны на чувство юмора читателей, поскольку содержат комический подтекст. Текст с юмором запоминается лучше, выполняет выделительную и развлекательную функции, так как информация, подвергнутая неожиданным, креативным стилистическим приемам, способна развлечь, добавить к логическому содержанию различные впечатления.

Б. А. Плотников различает три класса «авербальных» знаков в письменных текстах: натуралистические (фотографии, рисунки с натуры, многие виды чертежей, фигур, схем); художественные (картины, рисунки с обобщающей и эстетической ценностью); художественно-символические (карикатуры, шаржи, изошутки, гротески) и символические (знаки-формулы) [140, с. 59-60]. Три первые типа представляют собой уже явно механизм креолизации. Чисто параязыковые средства и устной, и письменной форм речи образуют пограничное явление с наименьшей степенью креолизации. Они не создают автономные семиотические системы, однако выполняют частично те же функции, что и первые: например, размер букв, толщина линии могут параллельно словесному тексту передавать соотношение физических величин или значимостей денотатов [141, с. 3]. Сравните примеры креолизованного текста с графическими, буквенными компонентами:

1) Умный? В гору?! Не пойдет <…> Но Эверест – это не только трупы. Это еще и 50 тонн мусора (АиФ. № 10,2005, с.13); Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет (Из стих. «Происшествие в горах» (1938) С. В. Михалкова. Иносказательно: не стоит идти даром напролом, лучше поискать обходные, более доступные пути – ЭСКС). Психологическая и смысловая нагрузка одинаково распределилась между двумя составляющими – вербальным (парцелляция, эллипсис) и визуальным (наклон шрифта по нисходящей) рядами;

2) ловись рыбка больша-а-а-а-а !!! (об особенностях ловли акул на побережье провинции Квазулу-Наталь) (Кар. № 4, 2006, с.4).   В приведенном примере наблюдается редуцирование слова большая (ср.: больша…) и усечение второй части присказки волка из русской народной сказки. Поскольку общение посредством газеты осуществляется письменным образом, то журналисты нередко имитируют разговорность: в устной форме речи наряду с языковыми средствами общения используются невербальные (жестикуляция, мимика, сопровождающие речь действия). В данном случае протяжное «а-а-а-а» – имитация живой речи, когда говорящий стремится показать голосом очень большой размер рыбы, при этом, возможно, сопровождая сказанное движением рук;

3) опять БЕЛЬМОндо у нас на глазу <…> Ларисе Лазутиной пришлось радоваться «серебру» (АиФ. № 16, 2005, с. 6 ); 4) Таким вот макаронном <…> Самые трудные вопросы обычно задают дети. Почему ветер дует? Ну, это все знают: потому что деревья качаются. А вот сложнее: как делают дырки в макаронах? (Зв. Пр. № 13, 2006,   с. 4). здесь можно говорить о генетической взаимосвязи письма и изобразительности, более того, об изобразительной форме речи.

Отметим, что прием двойной актуализации ФЕ во всем многообразии является продуктивным, эффектным способом реализации языковой игры, творческой, нестандартной подачи информации и саморепрезентации авторской индивидуальности. Он рассчитан на вдумчивое, осмысленное чтение, позволяет автору шутить, иронизировать, более полно и ярко раскрыть сущность того или иного явления и выразить свое отношение к нему. Креолизованный текст можно определить как «особый лингвовизуальный феномен, текст, в котором вербальный и изобразительный компоненты образуют одно визуальное, структурное, смысловое и функциональное целое, обеспечивающее его комплексное прагматическое воздействие на адресата» [142, с. 65].

8.8 Фразеологическая контаминация

Фразеологическая контаминация (ФК) как явление яркое давно привлекает к себе внимание лингвистов. О ФК писали многие фразеологи (И. В. Абрамец, А. М. Бабкин, А. В. Кунин, А. И. Молотков, Л. И. Ройзензон, Н. М. Шанский и др.). ФК является одним из способов индивидуально-авторской трансформации фразеологизмов в текстах различных жанров. В большинстве случаев речь идет о преобразовании ФЕ, в результате которого может возникнуть дефразеологизированная единица окказионального характера.

Ж. Марузо дает следующее определение данного приема: «Это действие, оказываемое одним элементом на другой, с которым первый связан или постоянно, или случайно таким образом, что между ними осуществляется скрещение» [143, с. 47].

Существует следующая классификация, обнаруженных на страницах газет и журналов, примеров контаминации: первичная ФК и вторичная ФК (гибридный тип).

Первичная ФК включает способы собственно контаминации (скрещивание и наложение, линейное соединение):

1) скрещивание:

а) прогрессивная перекрестная субституция компонентов: аb + сd = аd, ас. Например: На воре и шапка глаза колет = на воре и шапка горит + правда глаза колет; Шило в мешке ногам покоя не дает = шило в мешке не утаишь + дурная голова ногам покоя не дает; Баба с возу – потехе час = баба с возу – кобыле легче + делу время, а потехе час; Один в поле – хуже татарина = один в поле не воин +незваный гость хуже татарина;

б) регрессивная перекрестная субституция компонентов: аb + сd = db (bd) (контаминированный комплекс состоит из вторых компонентов исходных ФЕ): Лапша на ушах не обсохла <…> А вы бы лучше помолчали, товарищ курсант, у вас еще лапша на ушах не обсохла (Гор.Н. № 6, 2007, с. 15) = вешать лапшу на уши + молоко ну губах не обсохло.

2) Наложение: аb + сd = аbd, асd, bсd. Например: Краткость – сестра нашего брата (Гор.Н. № 6, 2007, с. 16) = краткость – сестра таланта + наш брат; Выйти сухими из «мокрого дела» (Вер. № 3, 2005, с. 11) = выйти сухим из воды + мокрое дело. Ср.: <…> Практика показывает, что владельцы квартир нередко выходят сухими из «мокрых дел». А виноватыми в основном оказываются КСК, производители сантехники и различного оборудования, его продавцы и установщики (Вер. № 18, 2008, с. 3);

3) Способы линейного соединения: аb + сd = аbсd; аb + сd = аbс. Например: Дареному коню пальца в рот не клади (Зв.Пр. № 12, 2005, с. 6.) = дареному коню в зубы не смотрят + пальца в рот не клади (линейное соединение с редукцией); глаза боятся, а руки – крюки = глаза боятся, а руки делают + руки-крюки (линейное соединение с редукцией); щи да каша – сладкая парочка = щи да каша – пища наша + сладкая парочка (линейное соединение с редукцией).

Вторичная ФК представляет собой сложные комбинации типов собственно контаминации и линейного нанизывания (так называемый гибридный тип ФК). При вторичной контаминации скрещиваются две, три ФЕ. Например: Не тяни резину за хвост в долгий ящик = тянуть резину + тянуть кота за хвост + (откладывать) в долгий ящик; не плюй в калошу – пригодится в нее садиться! = не плюй в колодец, пригодится воды напиться + сесть в калошу; Не в свою калошу не садись! = не в свои сани не садись + сесть в калошу <…> Калоши «Commuter» закрывают лишь нижнюю часть ботинка, защищая его от мокрого асфальта. Калоши «Trim» наполовину закрывают ботинок, спасая его от неглубоких луж. Калоши «Moccasin» целиком закрывают ботинок; Это все шито по воде белыми вилами (Зв.Пр. № 18, 2008, с. 3) = шито белыми нитками + вилами по воде писано.

Контаминация может затрагивать различные типы «устойчивых словосочетаний», «устойчивых фраз»:

а) контаминация двух / трех пословиц или поговорок, например: Одна голова хорошо: кобыле легче = одна голова хорошо, а две лучше + баба с возу, кобыле легче; за двумя зайцами погонишься – не вытащишь и рыбки из пруда = за двумя зайцами погонишься ни одного не поймаешь + без труда не вытащишь и рыбки из пруда; Шило – не воробей, в лес не убежит (ГорН. № 12, 2006, с. 9) = шило в мешке не утаишь + слово не воробей, вылетит не поймаешь + работа не волк, в лес не убежит;

б) контаминация пословицы и собственно ФЕ, например: На безрыбье и слона из мухи сделаешь (Зв.Пр. № 6, 2009, с. 11) = на безрыбье и рак рыба + делать из мухи слона;

в) контаминация собственно ФЕ, например: Всю жизнь плевали душа в душу (АиФ. № 3, 2005, с. 13) = плевать в душу + душа в душу.

Вопрос «о значении контаминированных оборотов, о соотношении этого значения со значениями оборотов, участвующих в контаминации, сложен и потому требует специального рассмотрения» (Л. И. Ройзензон, Н. В Абрамец).

Считается, что «пословица особенно часто становится иронической, когда к ней прибавляется какой-либо новый компонент, что соответствует одной из наиболее активных тенденций развития фразеологической и паремиологической системы – тенденции к эксплицитности» [144, с. 58]. Одним из наиболее активных способов трансформации семантики традиционных паремий является смысловой «макаронизм», контаминация двух совершенно разных по смыслу и структуре пословиц. В основе приема контаминации – обход логики, стремление к беспрестанным интерпретациям привычных смыслов, к примеру: Валите в кучу, поверху скользя, Что подвернется, для разнообразья. Избытком мысли поразить нельзя, Так удивите недостатком связи.

Этот процесс преобразования паремий в какой-то степени соответствует духу нашего времени – духу смешения стилей. Известно, что философию XX – XXI века именуют логикой парадокса; этот же тип мышления – неотъемлемая черта современной культуры.

Так, Т. А. Гридина отмечает: «Стилистический контраст сближаемых синонимичных ассоциантов создает эффект парадокса. Сравните построенный на стилистическом контрасте ассоциантов пример фразеологической контаминации: тютелька – вежливость королей. Стилистический аспект восприятия слова тютелька как компонент разговорной фраземы тютелька в тютельку не соответствует стилистическому аспекту восприятия книжного афористического выражения точность – вежливость королей, что создает комический парадокс при их контаминации. Или, имеющий уши да развесит – фразеологическая контаминация устойчивого разговорного выражения развесить уши и библейского имеющий уши да услышит. Смысловая контаминация фразем продуцирует их ассоциативную координацию (сближение) по семе «слушать» и ассоциативное противопоставление по семам «слишком доверчиво воспринимать истину» и «слышать истину, слово божье» [123, с. 88].

Анализ газетной фразеологии доказал, что обязательным условием контаминации не является смысловая или структурная близость контаминируемых единиц. В одном целом объединяются части далекие, алогичные и даже парадоксальные по своему значению. Типично, что значение контаминированной дефразеологизированной единицы полностью переосмысляется и не восходит по значению ни к одной из контаминируемых ФЕ. Проиллюстрируем: Большому кораблю море по колено = большому кораблю – большое плавание (незаурядному человеку предстоит большая плодотворная деятельность. Говорится как напутствие, пожелание тому, кто заслуженно получает возможность проявить свои большие способности – ФСФ) + море по колено (ничто не страшно для кого-либо; все нипочем кому-либо – ФСФ); один ум хорошо, а два сапога пара = один ум хорошо, а два – лучше + два сапога пара (Один другого не лучше; по своим качествам похожи друг на друга – ФСФ); сколько волка ни корми, насильно мил не будешь = сколько волка ни корми, он все равно в лес глядит (Сущность человека, его привычки, истинные чувства и т.п., как бы ни старались их изменить, рано или поздно себя обнаружат – ФСФ) + насильно мил не будешь.

Запрограммированное отклонение от семантико-стилистической нормы употребления фразеологических единиц, сужение двух кульминаций в одном предложении создает парадоксальную игровую контаминацию, образующую многомерный образ. Этот образ чаще ирреален, даже фантастичен. В своем поверхностном слое такие дефразеологизированные единицы-шутки нарочито искажают мир, изображая нелепые алогичные ситуации. Контаминация как прием языковой игры направлена на создание сложной, семантически емкой единицы. Однако первое, что обращает на себя внимание при обозрении контаминированных дефразеологизированных единиц, – искусственность, подчеркнутая нелогичность, смешение высокого и низкого. Такого рода объединение фразеологизмов приводит к неправильной интерпретации фразеологических образов, что способствует, во-первых, снижению уровня абстракции контаминированной дефразеологизированной единицы, ее буквализации; во-вторых, она сама приобретает статус бессмыслицы, служащей, как правило, для выражения ироничного, негативного отношения к тому, что человек чувствует, оценивает. Складывается ощущение, что они родились с одной целью – как протест против надоевшего кому-то здравого смысла, «народной мудрости», всего серьезного и поучительного.

8.9 Фразеологический эллипсис

Эллипсис – один из стилистических приемов, обусловленный поисками новых экспрессивных форм. Его сущность в элиминировании избыточных компонентов. Квантитативные изменения структуры ФЕ, в частности, эллипсис, могут быть минимальными или достигать крайнего предела элиминирования ФЕ до одного слова. В любом случае сохраняется семантическое значение компонента ФЕ, в результате чего «возникает явление фразеологической антиципации, когда по фрагменту предвосхищается значение целого» [145, с. 47].

«В результате сокращения устойчивые словосочетания становятся более выразительными в стилистическом отношении и удобными с точки зрения речевого использования» [118, с. 252]. Данный тип преобразования довольно часто используется в прессе. При этом чаще всего эллипсису подвергается вторая часть фразеологизма, однако сокращения могут быть частичными, касаться его первой части. Возможность речевого сокращения фразеологизма коренится в способности адресата речи соотносить эллиптированную часть ФЕ с исходной формой. Сокращенная часть выступает в роли «сигнального фрагмента», «фразеологического идентификатора». Иногда отсутствующий компонент является опорным в составе фразеологизма, поэтому его отсутствие сразу замечается и внимание читателя заострено именно на нем. Ср.: держи карман…, не хлебом единым…, пока гром не грянет… Устойчивость ФЕ не абсолютный, а относительный их признак. В системе языка, вне контекста ФЕ характеризуется наибольшей степенью устойчивости. В конкретных текстах ФЕ обладают относительным постоянством семантики и структуры. Важно подчеркнуть, что в любом случае преобразованный фразеологизм сохраняет соотносительность с номинативным, исходным: Дареному коню – в зубы <…> А заодно и проанализировать, что эти подарки означали. Как утверждают психологи, по подарку можно многое узнать о подарившем их человеке и о ваших с ним отношениях (Н. ж. № 6, 2004, с. 9).

Сокращение компонентного состава характерно для ФЕ, оно осуществляется в них либо механически, либо с намерением изменения образности, усиления степени интенсивности и экспрессивности значения. Н. Л. Шадрин выделяет 2 вида сокращений: 1) эллиптическое опущение отдельных компонентов;      2) редукция компонентного состава. Проиллюстрируем. Эллиптическое опущение отдельных компонентов: что написано пером…<…> Данные об отсутствии сои и остальных добавках должны быть написаны на упаковке. Только в этом случае производитель ручается – как говорится, что написано пером…(Зв. Пр. № 23, 2006, с. 4); тяжело в учении…<…> К тому же на сайте можно узнать массу полезной информации об этой популярной экстремальной игре (пейнтбол). И даже если вы уже опытный боец, все равно не грех заглянуть – как говорится, тяжело в учении…(Кар. № 2, 2006, с. 13). С целью сокращения обычно опускается компонент, который поддерживает образность ФЕ. В некоторых ФЕ сокращение обычно семантически оправдано. Ср.: гора с плеч упала – гора с плеч; красный как рак – как рак – устраняются компоненты, избыточные с точки зрения понятности фразеологизма. Л. И. Ройзензон в качестве особого типа эллипсиса выделяет «фразеологический намек – это упоминание какой-то ФЕ, иногда ее названия одним словом, намек на известность носителям языка» [146, с. 36]. В общении встречается эмфатическое выделение общепринятого мнения с помощью таких выражений, как старые люди говорят, как говорится. Перед нами примеры проявления языкового социоцентризма, когда говорящий, во-первых, солидаризируется с мнением коллектива и опирается на силу традиций в качестве аргумента, во-вторых, опуская те или иные компоненты ФЕ, говорящий уверен, что он будет понят и без них, они избыточны, поскольку говорящий представляет себя членом той же институциональной группы, что и читатель. Суть данного вида эллиптирования чисто механическая, и заключается в усовершенствовании, облегчении конструкции выражения с целью устранения избыточности. В приведенных примерах сокращенные и несокращенные ФЕ имеют одинаковое значение.

Не следует объяснять все количественные усечения стремлением к устранению избыточности и опрощению. Так, фразеологическая единица гроша медного не стоит – гроша ломанного не стоит – ни гроша не стоит ясно указывают на усиление степени интенсивности значения. А это как раз является доказательством того, что данные эллиптированные варианты фразеологических единиц не механические изменения, а образования с целью изменения характера значения. В языке газет внимание привлекают «редуцированные» фразеологизмы, осложненные, например, вопросительной конструкцией, лексической субституцией. Приведем примеры редукции компонентного состава.: Бабу с воза? <…> За дело взялись рьяно: только за какие-то 3 месяца нынешнего года против «бомбил» было возбуждено около сотни административных дел по фактам незаконного предпринимательства (АиФ. № 17, 2006, с. 4); Всяк сверчок? <…> На подведении итогов совещания московские гости, которым наскучило слушать нашу ожесточенную перебранку по поводу кандидатов на прием в СП, неожиданно предложили: «Чего вы спорите из-за ваших протеже? Давайте примем всех, кого хвалили на семинарах» (Зв. Пр. № 21, 2008, с. 6). Сокращению подвергаются как первые, так и вторые части пословиц, сравните: баба с возу – кобыле легче; всяк сверчок знай свой шесток. В данных случаях употребление сокращенной формы диктуется стремлением автора приспособить метафорический смысл к конкретным условиям текста, повысить динамику, смысловую напряженность контекста.

8.10 Расширение как способ интенсификации значений фразеологических единиц

Противоположным приему эллипсиса является расширение фразеологизма, введение в его структуру дополнительно одного или нескольких компонентов. Н. М. Шанский, А. Н. Кожин в качестве основного направления фразеологической трансформации в СМИ отмечали следующий: «…одним из наиболее распространенных средств сатирического обличения является прием «расщепления» фразеологизмов, введения в них добавочных компонентов, призванных конкретизировать факт, показать наглядно, то отдельное, единичное, что заключено в общем» [118, с. 253].

По мнению Н. В. Халиковой, фразеологическое расширение – это «прежде всего, переменные речевые компоненты фразеологического состава, которые образуют вариант, не нарушая его относительной семантической целостности» [121, с. 12]. Этот вид деформации чаще всего служит показателем усиления субъективно-эмоциональной оценки, изменения оценочности, конкретизации денотативного содержания.

Увеличение объема фразеологизма или, по терминологии    В. М. Мокиенко, эксплицитность, является одной из сторон количественных изменений ФЕ. Этот процесс заключается в способности единицы увеличивать свой компонентный состав.

Отметим случаи, когда увеличение объема единицы называется «реализацией синтаксической валентности одной из лексем» в составе ФЕ [147, с. 41], т.е. когда в структуру ФЕ проникают элементы добавочные, переменные, характеризующие конкретную ситуацию, не содержащие обобщения. Например, конкретизация денотативного содержания: «Но сейчас я чувствую себя намного увереннее»,– говорит Каас. Патрисия Каас – женщина. От корней непокорных волос до кончиков безукоризненно ухоженных ногтей (Кар. № 27, 2005, с. 12); <…> От видеопленки, на которой Лена и Катя выползают из подвала на Божий свет, у оперативников, видевших и кровь, и грязь, по их собственным словам, «волосы на лысинах встают дыбом». Есть от чего (Вер. № 5, 2003, с. 3).

Распространение ФЕ атрибутивными или объектными распространителями всегда делает образ более живописным, конкретным, доступным для восприятия. Или, включение переменных речевых компонентов для усиления эмоционально-экспрессивного значения ФЕ: – Раз уж бывший соратник Рогозин работает на Кремль, не хотели бы обратно вернуться в КПРФ или объединиться с ними? – Коммунисты давно стали пятым или десятым колесом в телеге нынешней власти (АиФ. № 15, 2009, с. 5).

Причина эксплицитных изменений кроется в стремлении говорящего повысить эмоционально-оценочную окраску общеизвестного высказывания. Поэтому фразеологическое значение эксплицированного варианта отличается от значения исходной ФЕ в коннотативной сфере. Компонентный состав фразеологизма может сохраниться либо усложниться. Ср.: Многих он (документ) задел за живое. Особенно депутатов Госдумы, которые в поте лица трудились над законом о надругательстве над Гимном России. А депутата от фракции ЛДПР Алексея Митрофанова так, знаете ли, задел, да за такое живое, что он подал судебный иск на «Диванную партию «АиФ» (АиФ. № 13, 2005, с. 5). В данном случае исходная семантика фразеологизма задеть за живое (разг. экспрес. Действовать на самолюбие, гордость кого-либо; глубоко волновать – ФСФ) изменена не только за счет введения конкретизирующего местоимения с частицей «да» (да за такое живое), но и местоименного наречия «так» (так, знаете ли, задел). Включение новых элементов не просто расширение состава ФЕ, а усиление субъективно-эмоциональной оценки ФЕ путем градации. В результате отчетливо проявляется авторская ирония по отношению к «пострадавшему» Алексею Митрофанову. Отношение говорящего к высказыванию находит выражение в различных типах вводных компонентов. В структуру высказывания могут вклиниваться вводные конструкции, находящиеся либо внутри собственно фразеологической структуры, либо составляющие элемент фразеологического контекста. В любом случае «наличие в высказывании вводного компонента представляет прямое указание на то, что говорящий «видит» пред собой адресата» [102, с. 56].

«Категория вводности оформляет адресованность высказывания, порождает его прагматичность, воздействующую направленность на собеседника. Говорящий стремится быть правильно понятым, желает воздействовать на адресата. Средством решения этой прагматической задачи является вводность» [102, с. 58]. Семантика вводности реализуется набором частных значений, например:

а) вводно-модальное: <…> На Капитолийском холме, оказывается, очень сильны позиции сторонников лишения НИФБ права и вообще способности регулировать операции с ценными бумагами. Но, «ларчик», сдается, открывается просто. Согласно только что опубликованному докладу по исследованию финансовых интересов американских законодателей, проведенному совместно учеными из четырех университетов США, в период с 1993 по 1998 год те же сенаторы побили все рекорды по доходам от своих особо не афишировавшихся операций на рынке ценных бумаг (Кар. № 6, 2009, с. 24);

б) вводно-эмоциональное: Долг, к сожалению, платежом красен (Вер. № 25, 2009, с. 17); Однако, увы, у медали весьма неказистая оборотная сторона: вам бывает нелегко принимать ответную любовь (Вер. № 6, 2009, с. 4);

в) вводно-контактное: Кстати говоря, сбрасывать с политических счетов «Яблоко» – весьма опрометчиво (АиФ. № 9, 2006, с. 5); фитнес-пессимист скажет: «Нас мало», фитнес-оптимист: «Мы – элита». Так что, если вы готовы влиться в эту элиту, как говорится, флаг (гантели, штангу, мячик) вам в руки! (Кар. № 11, 2005, с. 12).

Возникая в речевых актах коммуникации, фразеологическое значение выкристаллизовывается в многократном употреблении и закрепляется языковым узусом. В то же время языковое значение ФЕ всегда конкретизируются в определенных ситуациях коммуникации. Актуализация фразеологического значения происходит обычно в контексте. Контекст как главный фактор реализации значения может оказывать на ФЕ преобразующее воздействие, обострять экспрессивность, интенсифицировать их семантику. Эксплицированные ФЕ приобретают и шутливо-каламбурный характер: Рожденный ползать – летать не может, но иногда заползает высоко (Кар. № 23, 2005, с. 6); Милые бранятся – только соседи тешатся (Н.ж. № 6, 2008, с. 14). Такие выражения С.Г. Гаврин называл «затейно-шуточными», выполняемую ими функцию – «развлекательно-шуточной». Есть круг безобидных шуточных ФЕ, основное назначение которых – вызвать улыбку, смех (по Л.И. Ройзенезону, «функция индуцирования особой эмоции»).

Таким образом, эксплицирование ФЕ – проявление формальной избыточности, свойственной ей в силу структурной раздельнооформленности и потенциальной подвижности границ ФЕ. Довольно распространен в публицистике атрибутивный и объектный тип распространения. Основные стилистические цели:     1) интенсификация образного, эмоционального, экспрессивного значений; 2) конкретизация, приспособление ФЕ к определенной речевой ситуации; 3) воздействие на читателя; 4) «интимизация» речи, создание непринужденной беседы с читателем. Данный стилистический прием направлен на эмоционально – экспрессивные приращения и украшает тексты газет и журналов.

8.11 Обыгрывание структурно-семантической модели фразеологической единицы

Фразеологизм, устойчивая лексико-грамматическая единица языка, намеренно лишается своего внешнего, структурно-грамматического признака, разрушается так, что носителями былого фразеологического значения оказываются разрозненные компоненты, оставшиеся от общепринятого устойчивого сочетания. Л.И. Ройзензон такие компоненты ФЕ называет «фразеологическим осколком» – «словоэлементом ФЕ, оставшимся после его предельной редукции» [146, с. 37].

Интересным в семантико-стилистическом отношении является прием, который основывается на использовании с целью художественной выразительности не фразеологического оборота, а его общего образа, смысла и ритмико-синтаксической организации.

Использование общего образа или содержания ФЕ. Большая распространенность указанного приема объясняется тем, что отдельные компоненты фразеологизма, «осколки» могут быть разбросаны в контексте, «вкраплены» в разных его частях, подвергаются разного рода грамматическим деформациям, что позволяет использовать их в предложении и как самостоятельные лексемы, а это дает журналисту возможность одновременно добиваться восприятия и целостного значения фразеологизма и буквального смысла его компонентов: <…> Но что диплом? Бумага. Что орден? Будет пылиться на антресолях. Власти Москвы придумали для «жирных мышей» сыр покруче. Новые русские смогут купить у Москвы улицу или площадь. (АиФ. № 25, 2006, с. 2).

Можно выделить несколько групп приемов в зависимости от характера семантического изменения:

а) употребление образа ФЕ для придания выражению значения, противоположного значению ФЕ, например, красота – это страшная сила! (1. О ком-то очень красивом (шутл.-ирон.). 2. О человеке, которого красота его возлюбленной заставляет совершать необычные поступки (ирон.) – ЭСКС): <…> Миллионный отряд, простите, армия российских сирот – это смена или, во всяком случае, резерв российского криминала. Ведя чеченскую войну, мы и не заметили, как внутри страны сформировалась армия «генералов российских подвалов». Армия «генералов» – это, согласитесь, страшная сила (страшнее ее, очевидно, только красота) (АиФ. № 19, 2007, с. 23);

б) использование содержания известного фразеологизма в качестве части значения преобразованной единицы или окружающего контекста, к примеру: Жених звонит в дверь своей невесты, открывает младший брат. Увидев жениха, зовет сестру: «Маша! Твоя синица в руках пришла!» (Гор. Н. № 21, 2008, с. 11). Сравн.: не сули журавля в небе, а дай синицу в руки (Лучше иметь хоть что-либо в данный момент, чем лишь надеяться на лучшее, большее – СППЖ). Синица в руках = какой-никакой, но жених!

Семантика фразеологического оборота может обыгрываться всем контекстом газетной публикации. Например, дважды на одни и те же грабли не наступают (Необходимо учитывать неудачный опыт в чем-либо; совершая ошибки, допуская промахи, извлекать пользу – ФСФ). Ср.: <…> И опять облом. Вроде бы дважды наступали на королевские грабли. Однако Наташа подбросила третьи грабельки. И опять наступаем (ГорН. № 15, 2008, с. 4).

Подобный «разброс» компонентов устойчивого словосочетания способствует его буквализации в контексте, хотя при этом сохраняется и образное значение: грабли (грабельки), т.е. досадные ошибки, совершать которые тем более обидно, что их можно легко избежать. Или другой пример: плакаться в жилетку (Жаловаться на свою судьбу, обращаться за сочувствием к кому-либо – ФСФ). Ср.: – Только наше дело – проблемы показывать, а ваше – решать их. Но что в вашей власти? Может быть, вы скорее – «жилетка» для обиженных, чем их заступник? – Посмотрите на мою жилетку (во время интервью В. Лукин действительно был одет в домашний шерстяной жилет. – Авт.) – она абсолютно сухая! (Смеется). Слезы людям вытирают еще до меня, со мной они обсуждают практические дела (АиФ. № 16, 2008, с. 8). Фразеологизм как таковой «растворился» в окружающем контексте, однако его целостное образное значение сохраняется, благодаря чему ФЕ легко восстанавливается. Произошел метонимический перенос образного значения ФЕ, концентрация семантики исходного фразеологизма в лексеме «жилетка»;

в) использование значения ФЕ в качестве подтекста выражения, или соединение в одной фразе содержания подразумеваемого фразеологизма и дополнительной информации, например: слово не воробей, вылетит – не поймаешь (Прежде, чем что-либо сказать, надо хорошенько подумать, чтобы потом не пришлось жалеть о сказанном – СППЖ). Ср.: Девушка как воробей. Вылетит – не поймаешь, залетит – не отделаешься (Кар. № 15, 2008, с. 3).

8.12 Обыгрывание ритмико-синтаксической организации фразеологической единицы

Журналист в большинстве случаев опирается на наиболее распространенные, легко восстанавливаемые в памяти читателя фразеологические обороты. В одних случаях от исходных фразеологических оборотов остается только структура, схема построения ФЕ. Читатель, восстанавливая в памяти отсутствующие компоненты дефразеологизированной единицы, по «схеме» воспроизводит содержание традиционного фразеологизма. К примеру: Выносить в прессу информацию из суда и выносить сор из избы (Разглашать где-либо или кому-либо то, что касается узкого круга лиц и чего не должны знать другие – ФСМ). Ср.: <…> Что касается бизнеса, мсье Мари крайне доволен делами. Скандал, учиненный Би-Би-Си в прошлом году (наркотики и проституция), оборачивается против Би-Би-Си. Впрочем, «Элит» пока не хочет выносить в прессу информацию из суда (АиФ. № 14, 2008, с. 1).

В других случаях прием сближается с приемом эллиптического употребления фразеологического оборота, при котором читатель восстанавливает недостающие компоненты по содержанию. При этом на помощь приходят либо звукоподобие субститута, либо оставшиеся элементы от исходного фразеологического оборота: <…> Поэтому сегодня даже одна хорошая рифма на нашем безрыбье способна свернуть горы (Кар. № 11, 2005, с. 18); Мужчина – не роскошь, а средства! (Вер. № 18, 2008, с. 15) – Автомобиль – не роскошь, а средство передвижения (Из романа «Золотой теленок» И. Ильфа,       Е. Петрова – ЭСКС).

В целом прием употребления не фразеологизма как такового, а его общего образа или содержания активен на страницах газет. Он рассчитан на то, что читатели обладают хорошей литературной компетенцией, так как в сущности от оригинала нередко остается только ритмико-синтаксическая организация фразы или ее формальная черта. Для воспроизведения исходных фразеологических оборотов достаточно какой-либо «зацепки», созвучия, ритмического, лексического или структурного совпадения.

8.13 Замена компонентов фразеологической единицы словом или сочетанием слов

Одна из возможностей выявить потенциальные свойства фразеологии заключается в замене компонентов, входящих в состав устойчивого словосочетания. Это один из активных способов языковой игры и наиболее распространенных и продуктивных приемов дефразеологизации в языке современной прессы. В. Н. Вакуров отмечает, что прием «преследует несколько стилистических целей: приспособить ФЕ к конкретной ситуации, оживить и видоизменить фразеологический образ, создать комический эффект, выразить свое отношение к изображаемому» [148, с. 23].

Разные типы замен будут влиять на различные значения ФЕ: в одном случае – на рациональную часть значения, в другом – на его стилистический потенциал. Одна из проблем замены компонента в структуре ФЕ заключается в мотивированности их смысла значениями слов-компонентов, входящих в их состав. Фразеологизмы испытывают так называемое непрерывное лексическое давление, которое можно охарактеризовать как давление совокупности всех значений словесной системы. Поэтому основная проблема при изучении этого вида преобразования – соотношение коррелятов, т.е. заменителей и заменяемых компонентов. Корреляты могут находиться в синонимических, антонимических, паронимических, несистемных отношениях.

Синонимичный замещающий компонент должен соотноситься по смыслу с фразеологизмом и мотивирован контекстом. Цель данного вида субституции – приспособить дефразеологизированную единицу к конкретной ситуации, оживить образ, повысить эмоционально-оценочную окраску общеизвестного высказывания: <…> А ведь когда «Клонэйд» только заявил о себе, его чуть не смыло волной критики научных авторитетов. Даже создатель знаменитой овечки Долли – профессор Рослинского института Ян Вилмут не преминул швырнуть увесистый булыжник в огород коллег (Кар. № 15, 2006, с.12). Ср.: камешек в огород (Обидный намек, шпилька в чей-либо адрес – ФСФ). Или: под горячую руку (В состоянии гнева, злости, раздражения – ФСФ) – убийство под горячую лапу <…> Жуткая трагедия, произошедшая в конце прошлого в театре зверей «Страна чудес дедушки Дурова», когда медведь-артист разорвал одного дрессировщика и ранил еще двоих, получила неожиданное криминальное продолжение (АиФ. № 20, 2005, с. 6). Стилистически маркированный элемент – заместитель, дает информативные и эмоционально-экспрессивные приращения к значению ФЕ и усложняет смысл высказывания.

Обновление лексико-грамматического состава ФЕ происходит на основе антонимии компонента исходного сочетания и субститута. Эффект антонимической замены компонентов в парадоксальности образа, который придает всему высказыванию каламбурный, иронический смысл: долг платежом страшен (ГорН. № 28, 2005, с. 18). Или, широкая душа (О человеке, отличающемся большим размахом в деятельности, щедростью в проявлении чувств – ФСФ). Встречаем пример антонимического «эквивалента» фразеологизма: долгота русской души (АиФ. № 21, 2004, с. 20). Замена компонента на антонимичный (ср.: долгота (долгий) – продолжительный, длительный – СОШ) радикально переводит семантику исходного фразеологического оборота в другой план. Однако второй ассоциативный ряд – терминологическое значение слов «широта и долгота» (ср.: широта – географическая координата, определяющая положение точек на поверхности земли относительно экватора; долгота – географическая координата, определяющая положение точек на поверхности земли относительно начального меридиана – СОШ) все же позволяет судить о той или иной протяженности, размахе, длительности в проявлении каких-либо свойств характера русского человека. Рождается новая экспрессивная единица, характеризующая такую типичную черту россиянина, как долготерпение (Большое, длительное терпение – СОШ).

Обыгрывание фразеологизма может осуществляться путем изменения звуковой оболочки одного из компонентов. Наиболее эффектной является такая разновидность приема игры слов, как каламбур, основанный на звуковом подобии субститута замещаемому компоненту. Журналист подбирает замену одного из слов, входящего в устойчивое словосочетание, ориентируясь не только на эффект новизны, но стремится максимально актуализировать новую экспрессему. Фоносемантические замены окказионального типа имеют чаще ситуативную привязку. Например, использование дефразиологизированной единицы с включением ситуативно ориентированного фоносеманта, в результате которого происходит буквализация: курим на смех <…> В США разработаны новые сигареты, на пачках которых будет написано как минимум «супердуперпуперлайт». Они содержат вдвое меньше канцерогенов, чем сигареты любой имеющейся марки (Н. ж. № 3, 2005, с. 13).

Ситуативно обусловленным парономазом в составе дефразиологизированной единицы может выступать:

– аббревиатура, ср.: все у нас через ЧОПы… Когда появилась возможность заключать договоры с частными охранными предприятиями, многие школы отдали предпочтение фирмам, предлагающим самые дешевые услуги. Но многие школы уже поплатились за экономию (АиФ. № 23, 2006, с. 5);

– собственное имя существительное: русское. Ср.: встречают по одежке, а провожают как Муму (Кар. № 11, 2004, с. 9); Сколько Лен, сколько Зин…(Вер. № 14, 2009, с.23);

– иноязычное: <…> Ну, а ели вы хотите показаться полиглотом, используйте забугорные меланхолические фишки: «Фейсом об тейбл!» и «Не в свои «Ниссаны» не садись!» (АиФ. № 17, 2007, с. 25).

Разнообразная оценочная интерпретация смысла высказывания достигается намеренным замещением фоносеманта. «Экспрессивизация и преимущественная отрицательная оценочная квалификация обозначаемого достигается путем парономастической подмены» [123, с. 65].

Однако в настоящее время «фразы-кувалды», как и «слова-паразиты», находятся в фокусе общественного внимания, несут губительный смысл для сознания и подсознания человека. На страницах газет нами обнаружены примеры из разряда циничных шуток: В тихом омуте черви водятся (Н. ж. № 12, 20027, с. 28); Мой дядя самых честных грабил (Кар. № 21, 2006, с. 14).

«Введение окказионального фоносеманта создает игровую трансформу, выступающую по отношению к прототипу как уточняющее – ситуативная оценочная номинация. Одной из эффективных форм отточенного, заостренного слога является сознательное употребление в сравнительно узком контексте (обычно в пределах одной фразы) созвучных слов. Созвучие служит здесь своеобразной «магнитной» силой взаимопритяжения этих слов, между которыми могут возникать гибкие и метко схваченные смысловые связи и отношения. В традиционной поэтике такой прием известен как парономазия. Парономазия имеет различные экспрессивные функции. Главное назначение данной фигуры (нередко ироничной, насмешливой) – «заострение слога» (А. А. Щербина). Сравн.: не суйся в воду возле химзаводу (Н. ж. № 12. 2009, с. 7); любишь купаться, люби и искусственным дыханием заниматься (Вер. № 28, 2008, с. 13).

Паронимические замены обусловливают ассоциативный параллелизм восприятия фоносемантов, когда «замещающая» лексема вводится во фразеологизированный контекст употребления «замещаемой» лексемы.

Прием несистемной (или парадоксальной) замены компонентов ФЕ моделирует контекст несоотносительности речевого прогноза употребления ФЕ и реализации этого прогноза, что вызывает эффект неожиданности, неоправданности при восприятии субститута в экспериментальных условиях реализации. Несомненно, прием обеспечивает привлечение внимания нестандартностью, требует сопоставления языкового прототипа ФЕ и соответствующего коррелята по семантико-стилистическим параметрам, выступающим в роли индикаторов его нестандартной интерпретации, обращен к лингвистической компетенции, интуиции, чутью читателей.

Фиксируемые современные «антипословицы», являющиеся смысловыми антиподами традиционных паремий вследствие парадоксальной замены компонентов, по употребительности бьют все рекорды. Разумеется, не все они столь остроумны, как, наверное, хотелось авторам. Окказиональные корреляты в их составе характеризуются, по нашему мнению, абсолютной произвольностью, алогичностью, смысловой несоразмерностью: любишь кататься – купи проездной! (Зв. Пр. № 13, 2005, с. 3).

Характерно, что пословицы, поговорки, фразеологизмы и крылатые выражения именно из-за своей популярности, авторитетности становятся объектом переворачивания. Не может не огорчать, что в орбиту игры слов были вовлечены даже возвышенные и проникновенные строки из классических стихотворений, священных песен военных лет, библейские сентенции: иных уж нет, других долечим (Кар. № 5, 2007, с. 3 ); выходила на берег Танюша… <…>     В Краснодаре Татьянин день отметили не только студенты, но и …сутенеры. В целях облегчения «обслуживания» населения они теперь называют всех центровых путан Татьянами (АиФ. № 10, 2006, с. 14); присядь, проклятьем заклейменный! (Вер. № 5, 2009, с. 20). Приведенные нами примеры дефразеологизации единиц объединяются порой немотивированной экстралингвистической мотивацией «смеха ради смеха». Поэтому использование приемов дефразеологизации должно быть целесообразным.

Таким образом, из вышеизложенного следует, что дефразеологизация является важной стилеобразующей составляющей языка современной прессы, основной механизм которой заключается в языковой игре. Дефразеологизация понимается нами как творческая актуализация внутренней формы и раздельнооформленной структуры ФЕ путем нарушения фразеологической нормы в речевой практике. Пласт языкового материала, образуемого вследствие действия дефразеологизации, обозначается как «дефразеологизированные единицы». Наиболее продуктивными и эффектными приемами дефразеологизации являются экспликация внутренней формы ФЕ, буквализация ФЕ с различной степенью изменения их лексико-грамматической целостности и семантики, двойная актуализация, столкновение прямого и переносного значений ФЕ при использовании невербальных средств (функционирование креолизованных текстов), фразеологическая контаминация далеких, парадоксальных по значению ФЕ, расширение как способ интенсификации значений фразеологизма, фразеологический эллипсис, обыгрывание структурно-семантической модели ФЕ, замена компонентов ФЕ словом или сочетанием слов на основе паронимии или парадоксальности субститута.

Вопросы для контроля

1. «Стилистический контраст, сближаемых синонимичных ассоциантов», приводящий к эффекту парадокса. Дайте пояснению данному утверждению Т. А. Гридиной.
2. Прием выбора усложненных приемов трансформации фразеологических единиц, используемый для искусственного создания сенсации.
3. Дайте трактовку образности с точки зрения лингвистов–фразеологов.
4. Дайте определение особого типа эллипсиса, предложенное Л. И. Ройзензоном.
5. Определите причину эксплицитных изменений.
6. Дайте определение понятию языковая норма. Определите круг проблем по ее соблюдению на страницах СМК.
7. Дайте объяснение явлению буквализации при употреблении фразеологизмов в СМК.
8. Анализ феномена языковой игры по Т. А. Гридиной.
9. Дайте определение понятию двойной актуализации по  А. М. Милерович, развитое далее В. М. Мокиенко.
10. Назовите два основных типа приема двойной актуализации в языке современной прессы. Приведите примеры.
11. Назовите способы собственной контаминации. Приведите примеры.
12. Дайте определение понятию фразеологическое расширение. Приведите примеры.
13. Пути обыгрывания фразеологизмов на страницах СМК.

Темы для контрольных работ и докладов на СРМ

1. Проблемы соблюдения языковой нормы на страницах СМК.
2. Сделайте подборку примеров из материалов региональных СМИ, показывающие процессы дефразеологизации.
3. Сделайте подборку примеров каламбуров из материалов региональных СМИ, опишите данное явление с точки зрения исселедователей-фразеологов.