11.1 Концепция Инниса
В результате произошедшей в конце XX веке информационной революции развивается новый тип общества – информационное общество.
В информационном обществе создается глобальное информационное пространство, обеспечивается доступ людей к мировым информационным ресурсам, рынок информации и знаний создается и развивается как фактор производства в дополнении к рынкам природных ресурсов, труда и капитала, в системе общественного производства возрастает роль инфраструктуры (телекоммуникационной, транспортной, организационной), благодаря расширению возможностей информационного обмена в национальном и международном масштабе повышается уровень образования, возрастает роль квалификации, профессионализма и способностей к творчеству, создается эффективная система обеспечения прав граждан и социальных институтов на свободное получение, распространение и использование информации как важнейшего условия демократического развития, улучшения взаимодействия населения с органами власти.
Теории информационного общества появились во второй половине 20 века. Рассмотрим теории Гарольда Инниса, Герберта Маршалла Маклюэна, Дэниела Белла, Элвина Тоффлера, Фрэнсиса Фукуямы, Манюэля Кастельса и Джереми Рифкина.
Гарольд Адамс Иннис (1894-1952 гг.) – канадский социолог, исследователь культуры и массовых коммуникаций. Учился в Баптистском университете Мак-Мастера в Гамильтоне. Защитил диссертацию в Чикагском университете (1920 г.), где испытал влияние Джорджа Герберта Мида и Роберта Парка, а также познакомился с идеями Торстейна Веблена. Руководил отделом политической экономии Торонтского университета, был президентом Ассоциации экономической истории. Автор трудов по экономической истории Канады. В 1940-е годы занялся исследованием коммуникаций в связи с типами общественного устройства и долговечностью цивилизаций, прежде всего, имперских. Эти работы Инниса («Империя и коммуникация», 1950; «Предвзятость в коммуникации», 1951) оказали воздействие на Эрика Хэвлока, Маршалла Маклюэна, Уолтера Онга, других историков и теоретиков массмедиа. Гарольд Адамс Иннис высказал мысль о том, что медиатехнологии не являются нейтральными, а оказывают глубокое влияние на взаимоотношения между людьми и развитие общества в целом.
В 1950-е гг. Иннис публикует три сочинения, посвященные проблемам медиа и коммуникации. Поводом для обращения к данной проблематике стало свойственное Иннису ощущение политической нестабильности и культурного кризиса, в котором оказалось западное общество в 20 веке. Вопрос, который он стремился решить, сводится к тому, какие факторы обеспечивают жизнеспособность цивилизации и политическое единство крупных государственных объединений.
Иннис полагал, что основным источником социальных изменений являются технологические инновации (что дает возможность противникам данной концепции упрекать его в технологическом детерминизме). Однако, различные технологии – военные, промышленные, административные – оказывают различное влияние на развитие общество. Наиболее значимыми технологиями, согласно Иннису, являются коммуникативные, поскольку любому обществу для того, чтобы поддерживать единство в пространстве и времени, необходимы медиасредства, с помощью которых значимая информация может передаваться и храниться.
Все медиа, согласно концепции Инниса, можно разделить на два типа: пространственно- и временно-ориентированные. Примером временно-ориентированных медиа можно считать такие сложные в обработке или дорогие материалы, как камень и глина, а также пергамент. Их предназначение заключается в том, чтобы обеспечить надежную трансляцию относительно небольшого объема социально значимой информации, поскольку использование данных материалов делает затруднительным производство большого количества текстов. Использование временно-ориентированных медиа предполагает монополию на знание, и, следовательно, жесткую социальную иерархию, и наследственную преемственность власти, поскольку ключевые для общества тексты труднодоступны.
Таким образом, временно-ориентированные медиа способствуют централизации государственного управления, сакрализации знания и, как следствие, единству религиозной и светской власти. Что касается пространственно-ориентированных медиа, то в качестве таковых Иннис рассматривает, в первую очередь, технологии, связанные с дешевыми и легкими материалами, такими, как папирус и бумага, позволявшие быстро и эффективно доводить большие объемы информации (в том числе значимой для государственного управления, например, законы и указы) до широкой аудитории, способствуя созданию крупных территориально-политических объединений – империй. Пространственно-ориентированные медиа приводят к усилению светской власти и росту бюрократии, тогда как временно-ориентированные медиа способствуют укреплению религиозных ценностей и иерархической социальной организации. Однако пространственно-ориентированные медиа снижают ценность информации, не могут обеспечить ее историческую сохранность, т.е. не могут обеспечить культурную и политическую стабильность. В этом, с точки зрения Инниса, и заключается основная проблема современного общества.
Таким образом, в культурном плане временные медиа предполагают ориентацию на традицию, моральные и религиозные ценности, пространственные-ориентацию на будущее, развитие технологии и светскую культуру. Используя исторические примеры, Иннис стремился показать, что тип используемого медиума оказывается важнее самого сообщения, содержания, которое он предназначен передать, поскольку медиатехнологии как таковые оказывают влияние на социальное взаимодействие, а появление новых медиа неизбежно приводит к культурным и социальным потрясениям, вызывая к жизни новые цивилизации. С точки зрения Инниса, появление нового типа медиа всегда приводит к социальным потрясениям, т.к. реструктурирует саму систему власти.
Причина подобного влияния медиа на социум заключается в том, что социальные институты так же, как и экономика, являются пространством конкурентной борьбы. Таким образом, борьба за право контролировать новые медиа представляет собой ключевой фактор исторического развития. Так, создание печатного станка И. Гутенбергом привело к кризису власти церкви, основанной на монополии на информацию, подкрепленной, в первую очередь, монополией на выделку пергамента. Эти изменения привели к дестабилизации и распаду существовавшего социального порядка. Иннис рассматривает четыре основных средства коммуникации, использовавшиеся в домеханическую, т.е. допечатную эпоху: устную речь, глину (камень), папирус и пергамент. Несмотря на то, что устная традиция, на первый взгляд, дает мало возможностей для надежной фиксации информации, устную речь он относит к временно-ориентированным медиа, противопоставляя письменную культуру в целом устной традиции, поскольку сама изменчивость устного слова побуждает общество делать акцент на прошлом, на сохранении традиции, тем самым способствуя сплочению коллектива и препятствуя пространственной экспансии, поскольку устное предание может сохраняться без искажения лишь в рамках малочисленной группы и ограниченной территории. Иннис также подчеркивает связь устного слова и сакрального, т.е. его значение для институциализации магии и религии, поскольку устное предание эффективнее всего транслируется в форме религиозных символов и ритуалов. Однако культуры подобного типа страдают от своеобразного дисбаланса: овладев временем, они оказываются не в состоянии овладеть пространством.
Что касается письменной культуры, то она имеет преимущественно пространственную ориентацию, организуя отношения между людьми с помощью политических инструментов. При этом первоначальное предназначение письменности понималось как средство фиксации устной традиции, однако письменная традиция получила свое собственное развитие, которое привело ее к конфликту с устной. Письменная фиксация сакрального знания предполагает его упорядочивание и отбор – только то знание, которое соответствует возможностям используемого типа медиа, может быть сохранено и осознанно как ценное, кроме того, письменность способствует формированию монополии на знание.
Будучи экономистом, Иннис придавал важнейшее значения конкуренции и монополии не только как экономическим факторам, но и как движущим механизмам культурного развития. Средство коммуникации не является нейтральным носителем информации, но способствует производству и сохранению определенного типа знания и, наоборот, ограничивает развитие других видов.
Таким образом, используемый в культуре тип медиа определяет, какой тип знания является более значимым: сакральный или светский, моральный или утилитарный, и, соответственно, предопределяет монополию на знание, принадлежащую либо церкви, либо государству. Борьба за подобную монополию и смена «предрасположенностей» культуры в сторону пространства или времени, религиозной или светской составляющей и является причиной формирования и гибели империй и цивилизаций, т.е., в конечном счете, движущим механизмом истории. Состояние знания, с точки зрения Инниса, во многом обусловлено теми медиа, которые используются для его фиксации и трансляции.
В первой половине XX века ведущим типом носителей информации становятся уже не печатные (механические) медиа, а электронные. Развитие новых пространственных медиа, в первую очередь, радио, позволяет охватывать обширные территории. С другой стороны, информация становится еще более краткосрочной, обращение к широким массам приводит к низкому интеллектуальному уровню сообщений и эксплуатации расхожих идей, коммерциализации. Здесь позиция Инниса совпадает с позицией так называемой критической теории, в частности, Франкфуртской школы. Одновременно радио, являясь устным средством коммуникации, открывает новые возможности: теперь представители политических партий, представляющие интересы различных групп, могут обращаться к аудитории непосредственно, минуя журналистов и редакторов. Тем самым радио открывает новые возможности как для обновления политической жизни, осознания и укрепления национального единства, так и для коммерческих структур, порождающих массовую культуру.
Таким образом, основной проблемой современного общества остается проблема монополии на средства коммуникации и, следовательно, на знание (идеологию). Необходимо, чтобы доступ к медиа был обеспечен представителям различных точек зрения, поскольку залогом стабильного развития общества является свободная конкуренция, не только в сфере экономики, но и в сфере идей, т.е. науки и культуры, которые должны быть открыты диалогу.
11.2 Воззрения Маклюэна на становление и природу современных медиа. Теория постиндустриального (информационного) общества
Герберт Маршалл Маклюэн (1911–1980 гг.) – знаменитый канадский гуманитарий, посвятивший свое творчество исследованию воздействия средств коммуникации на культуру и человеческое восприятие. Воззрения Маклюэна на становление и природу современных медиа изложены в двух его книгах – «Галактика Гутенберга» (1962 г.) и «Понимание медиа: внешние расширения человека» (1964 г.). В «Галактике» автор останавливается на вопросе о том, каким образом изобретение И. Гутенбергом книгопечатания изменило представления человека о мире и самом себе и благодаря чему это изобретение вообще стало возможным, в то время как в центре внимания ученого в книге «Понимания медиа» оказываются преобразования современного общества, вызванные появлением электронных СМИ. Основные положения этой дилогии в дальнейшем были развиты в ряде работ, главными из которых являются «Война и мир в глобальной деревне» (1968 г.) и «Законы медиа» (1988 г.).
Маклюэн рассматривал коммуникацию, культуру и технологию 1950-х гг. через призму поэтического видения, что позволило ему создать остроумные, комические, поэтические образы, пронизывающие его работы от самой первой – «Механической невесты» – до посмертно вышедших «Законов Медиа». Отправной точкой концепции Маклюэна является учение о внешних расширениях (extensions) человека. Для него, как и для ряда других гуманитариев, чьи концепции обычно объединяют под рубрикой «технологический детерминизм», движущей силой исторического процесса являются не воля или поступки индивида, или человеческих коллективов, а технические новации: исторические деяния и события невозможно осмыслить вне технологического контекста, который их обусловливал.
Дэниел Белл (1919–2011 гг.) – американский социолог и публицист, основатель теории постиндустриального (информационного) общества. В своей работе «Социальные рамки информационного общества» (1980 г.) Белл связывает научно-техническую революцию, прежде всего, с революцией в сфере телекоммуникаций. Если в первой половине 20 века двумя основными формами коммуникаций были газеты, журналы и книги, с одной стороны, и телеграф, телефон, радио и телевидение – с другой, то во второй половине 20 века главным становится развитие средств компьютерной связи. В соответствии с этим Белл формулирует пять проблем, которое должно было решить человечество в ближайшие десятилетия:
- слияние телефонной и компьютерной систем, телекоммуникаций и обработки информации в одну модель;
- замена бумаги электронными средствами;
- расширение телевизионной службы через кабельные системы;
- реорганизация хранения информации и систем ее запроса на базе компьютеров в интерактивную информационную сеть, доступную всем;
- расширение системы образования на базе компьютерного обучения.
Элвин (Олвин) Тоффлер (р. 1928 г.) – американский философ, социолог и футуролог, один из авторов концепции постиндустриального общества. В его основных работах проводится тезис о том, что человечество переходит к новой технологической революции (сверхиндустриальной), т.е. на смену первой волне (аграрное общество) и второй (индустриальное общество) приходит новая, ведущая к созданию информационного, или постиндустриального общества.
Тоффлер предупреждает о новых сложностях, социальных конфликтах и глобальных проблемах, с которыми столкнётся человечество на стыке XX и XXI веков. Научная концепция Тоффлера основывается на идее сменяющих друг друга волн-типов общества.
Первая волна – это результат аграрной революции, которая сменила культуру охотников и собирателей. Вторая волна – результат индустриальной революции, которая характеризуется нуклеарным типом семьи, конвейерной системой образования и корпоративизмом. Третья волна – результат интеллектуальной революции, т.е. постиндустриальное общество, в котором наблюдается огромное разнообразие субкультур и стилей жизни. Информация может заменить огромное количество материальных ресурсов и становится основным материалом для рабочих, которые свободно объединены в ассоциации. Массовое потребление предлагает возможность приобретать дешёвую, нацеленную на конкретного покупателя продукцию, распределяемую по малым нишам. Границы между продавцом (производителем товара и /или услуги) и покупателем (потребителем) стираются – «prosumer» может сам удовлетворить все свои потребности.
Основные труды Тоффлера: «Шок будущего» (1970 г.), «Третья волна» (1980 г.), «Метаморфозы власти» (1990 г.); работы «Война и антивойна» (1995 г.) и «Революционное богатство» (2006) написаны совместно с Хейди Тоффлер. Ёсихиро Фрэнсис Фукуяма (р. 1952 г.) – американский философ, политолог, политический экономист и писатель японского происхождения. С февраля 2012 г. – ведущий научный сотрудник Института международных исследований Фримена Спольи при Стэнфордском университете.
11.3 Фукуяма и переход от индустриального общества к информационному
Фукуяма стал известен благодаря книге «Конец истории и последний человек» (1992 г.), в которой провозгласил, что распространение либеральных демократий во всем мире может свидетельствовать о конечной точке социокультурной эволюции человечества и стать окончательной формой человеческого правительства. Его работа была переведена на более чем 20 языков мира и вызвала широчайший резонанс в научной среде и средствах массовой информации.
В своем исследовании «Великий разрыв» Фукуяма указывает, что переход от индустриального общества к информационному в экономической сфере имеет как положительные, так и – по своим социальным последствиям – отрицательные черты, которые стали проявляться примерно с 60-х гг. XX века. К основным чертам «великого разрыва» между старыми ценностными нормами и новыми автор относит падение доверия к общественно-политическим институтам, рост преступности и социальной дезинтеграции, упадок родственных связей, сокращение браков, уменьшение рождаемости, увеличение числа разводов и внебрачных детей, изменение характера участия людей в жизни друг друга, проявляющееся в непрочности социальных связей, сокращении межличностных обязательств. Потеря ориентации в жизни, некая «промежуточность», когда старые нормы деформированы или разрушены, а новых ещё нет, превращает общество в толпу одиночек.
В отличие от капиталистического общества, которое выстраивает новые нормы для замены тех, которые уничтожаются, информационное общество характеризуется устойчивым спросом на социальный капитал, являющийся «общественным достоянием». Главной задачей государственной политики становится, по мысли ученого, сохранение и стимулирование роста социального капитала, а основой государственной политики – способность государства обеспечивать общественную безопасность и стабильность прав собственности.
На русском языке вышли книги Фукуямы: «Великий разрыв», «Наше постчеловеческое: будущее: Последствия биотехнологической революции», «Доверие: Социальные добродетели и путь к процветанию», «Конец истории и последний человек», «Сильное государство: Управление и мировой порядок в XX веке», «Америка на распутье: демократия, власть и неоконсервативное наследие».
Манюэль Кастельс (р. 1942 г.) – американский социолог испанского происхождения – в трехтомном труде «Информационная эра: экономика, общество и культура» (1996–1998 гг.) предпринимает развернутый анализ современных тенденций, приводящих к формированию основ общества, которое он называет сетевым. Логика автора достаточно понятна; постулируя, что информация есть по самой своей природе такой ресурс, который легче любых других проникает через всяческие преграды и границы, он рассматривает информационную эру как эпоху глобализации, а средством и одновременно воплощением таковой и выступают сетевые структуры, которые он считает наиболее характерным явлением современного мира.
Первый том трилогии разделен на семь частей, в которых Кастельс весьма подробно, приводя множество конкретных данных, описывает основные логические составляющие сетевого общества. Его анализ начинается с исследования той революции, которую приносит с собой развертывание информационных технологий, т.е. с предпосылок становления новой общественной структуры; далее изучается процесс глобализации современной экономики и рассматривается структурная единица новой организации производства – то, что автор называет «сетевым предприятием» (network enterprise). Однако на этом этапе основная линия повествования как бы прерывается; если в первых двух частях автору удавалось удерживаться в рамках достаточно строгого теоретического анализа, то, начиная с середины третьей части книги, он больше уделяет внимания не структурированному изложению концепции, а приведению огромного количества примеров, иллюстрируя, скорее, свою информированность в вопросах организации хозяйственной жизни в самых разных регионах мира, нежели приверженность ранее выдвинутым теоретическим положениям.
Подобный подход можно понять: профессор Кастельс настолько увлечен идеей противопоставления «информационализма» как исторической формы общества всем предшествующим формам, что стремится если не посредством теоретических доказательств, то, по крайней мере, апелляцией к завораживающим примерам убедить читателя в том, что как в развитых странах, так и на периферии индустриального мира сегодня происходят перемены, равных которым по своей значимости еще не знала история человечества. Поэтому вторая половина книги воспринимается скорее, как заметки стороннего наблюдателя, тщательно фиксирующего наиболее резко выделяющиеся из общего ряда события, наиболее нетрадиционные социальные и экономические формы, нежели как работа ученого, стремящегося обнаружить в происходящих изменениях определенные закономерности и тенденции.
Манюэль Кастельс пишет: «Исследование зарождающихся социальных структур позволяет сделать следующее заключение: в условиях информационной эры историческая тенденция приводит к тому, что доминирующие функции и процессы все больше оказываются организованными по принципу сетей. Именно сети составляют новую социальную морфологию наших обществ, а распространение «сетевой» логики в значительной мере сказывается на ходе и результатах процессов, связанных с производством, повседневной жизнью, культурой и властью.
С точки зрения более широкой исторической перспективы общество сетевых структур представляет собой качественное изменение в жизни человека. Если мы посмотрим на старую социологическую традицию, согласно которой общественная деятельность на изначальном уровне может быть понята как структура изменчивых взаимоотношений между природой и культурой, мы убедимся, что действительно вступили в новую эпоху.
Первая модель взаимосвязей между этими двумя диаметрально противоположными полюсами людского бытия на протяжении тысячелетий характеризовалась господством природы над культурой. Кодексы социальной организации служили делу борьбы за выживание перед лицом внешних необузданных сил; об этом свидетельствует такая наука, как антропология, проследившая кодексы общественной жизни вплоть до корней формирования нашей биологической сущности.
Следующий тип взаимоотношений сформировался на заре современной эпохи. Он связан с промышленной революцией и с победой разума, когда культура возобладала над природой. Наше общество сформировалось тогда, когда человечество скинуло иго природных сил и одновременно изобрело свои собственные формы подчинения и эксплуатации. Сегодня мы вступаем в новую эпоху, когда культура настолько подчинила себе природу, что ее приходится искусственно восстанавливать в качестве одной из культурных форм: именно в этом, по сути, заключается смысл экологических движений. Мы приблизились к созданию чисто культурной структуры социальных взаимодействий. Именно поэтому информация стала основным компонентом нашей социальной организации, а потоки идей и образов составляют основную нить общественной структуры. Это отнюдь не означает, что история завершилась счастливым примирением человечества с самим собой. На деле все обстоит совсем иначе: история только начинается, если понимать под ней то, что после тысячелетий доисторической битвы с природой, сначала выживая в борьбе с ней, а затем, покоряя ее, человеческий вид вышел на такой уровень знаний и социальной организации, который дает нам возможность жить в преимущественно общественном мире. Речь идет о начале иного бытия, о приходе нового, информационного века, отмеченного самостоятельностью культуры по отношению к материальной основе нашего существования.
Но вряд ли это может послужить поводом для большой радости, ибо, оказавшись в нашем мире наедине с самими собой, мы должны будем посмотреть на свое отражение в зеркале исторической реальности. То, что мы увидим, вряд ли нам понравится».
Джереми Рифкин (р. 1945 г.) – известный экономист, философ, эколог и общественный деятель, президент Фонда изучения экономических тенденций США. Автор шестнадцати книг о воздействии науки и технологии на общество, экономику, рынок труда и окружающую среду.
В книге «Конец работе» (1996 г.) Рифкин рассматривает двойственный эффект от воздействия научно-технического прогресса на современное производство: с одной стороны, оно ведет к гигантскому повышению производительности труда, а с другой – к беспрецедентному сокращению занятости.
Вследствие Третьей промышленной революции и сопровождающих ее грандиозных социальных трансформаций миллионы людей впервые в истории могут освободиться от многочасовой трудовой занятости и получить возможность обратиться к многообразным формам досуговой деятельности. Мечты о технорае оказались как никогда близки к воплощению. Практически все ведущие бизнесмены и большинство экономистов продолжают утверждать, что впечатляющие технологические достижения Третьей промышленной революции принесут благие плоды: позволят снизить стоимость продукции, стимулируют потребительский спрос, создадут новые рынки, а также дадут возможность большему числу людей найти себе хорошо оплачиваемые рабочие места в новых сферах занятости, связанных с высокими технологиями. Но чем ближе осуществление технологической утопии, тем менее привлекательным предстает грядущий мир. Силы рынка по-прежнему ориентированы на рост производства и прибыль, а досуг вытесняемых из сферы занятости людей ничем не обеспечен. Новые технологии могут привести и приводят к росту безработицы и депрессии в глобальном масштабе.
Впервые в истории человеческий труд устойчиво вытесняется из производственного процесса. Меньше, чем через столетие практически во всех промышленно развитых странах «массовый» труд окажется упраздненным. Уже сейчас думающие машины замещают людей во всех сферах экономической деятельности. Ряды безработных и частично занятых постоянно растут в Северной Америке, Европе и в Японии. Технологическая безработица увеличивается и в развивающихся странах – главным образом, вследствие применения высоких технологий транснациональными корпорациями. Во всем мире ощущаются грандиозные перемены, перемены столь масштабные, что мы вряд ли в состоянии постичь все их значение.
Прежние промышленные технологии замещали физическую силу человеческого труда. Новые, базирующиеся на компьютерах, – заменяют человеческий разум. Более 75 % работающих в развитых промышленных странах заняты трудом, заключающимся в исполнении простых повторяющихся функций. Большинство из этих функций способны выполнять автоматы, роботы и компьютеры. В ближайшем будущем более 90 миллионов рабочих мест, из 124 миллионов существующих, могут быть отданы машинам. Если учесть, что только около пяти процентов компаний в мире начали осуществлять переход к новой машинной культуре, то становится очевидной неизбежность невиданной массовой безработицы в ближайшие десятилетия.
Растущие расходы на рабочую силу побуждают компании замещать живую рабочую силу новыми информационными и телекоммуникационными технологиями, изменять организационные структуры, укорачивать и упрощать процессы производства и распространения товаров, рационализировать управление, обучать работающих выполнять новые разнообразные функции и т.п.
Все это способствует повышению производительности труда, но вместе с тем ведет к росту безработицы. Автоматизация и реструктурирование ведут к вытеснению человеческого труда и во многих областях сервисного сектора. В последние десять лет в США были ликвидированы три миллиона рабочих мест для «белых воротничков». Не получает подтверждения и миф о том, что сфера малого бизнеса является основным источником создания новых рабочих мест в эпоху высоких технологий.
Данные из различных источников, в том числе данные Международной организации труда ООН показывают, что число индивидуально занятых и работающих в малом бизнесе американцев практически не изменилось с начала 1960-х гг. Ни рыночный, ни публичный секторы не смогут спасти экономику от нарастающей технологической безработицы и ослабления потребительского спроса. Информационные и телекоммуникационные технологии несут угрозу ликвидации десятков миллионов рабочих мест. Новые технологии, возможно, создают новые виды рабочих мест, но число этих мест незначительно. Примером этому может служить биотехнологическая индустрия. Здесь за последние десять лет было создано около 97 000 рабочих мест. Те немногие рабочие места, которые появляются в высокотехнологичной экономике, относятся к сфере, где производится знание. Это значит, что наивно уповать на крупномасштабные программы переобучения массы трудящихся, поскольку далеко не каждый может стать физиком, молекулярным биологом, специалистом в сфере высоких технологий и т.п.
Глубинная технологическая революция изменяет природу современного сельского хозяйства, а это ставит под вопрос будущее фермерского труда во всем мире. В настоящее время с обработкой земли так или иначе связано существование двух с половиной миллиардов людей (почти половины населения планеты). А технологические изменения в производстве продовольствия, вкупе с результатами, получаемыми биологическими науками, ведут к тому, что в мире не будет фермеров. Ученые предсказывают, что в ближайшие два десятилетия практически все процессы фермерского труда в США перейдут под контроль компьютеров. Так, особую роль будут играть управляемые компьютерами роботы нового поколения. Примером может служить Израиль, где этот процесс уже значительно продвинулся. Ученые также предсказывают, что через двадцать лет появится полностью компьютеризированная и роботизированная крупная ферма, подобная промышленным фабрикам без рабочих. Уже существуют многие необходимые для этого технологии.
Новая технологическая и организационная революция начинает оказывать все более ощутимое воздействие и на средние эшелоны делового сообщества, несет угрозу экономическому благосостоянию и безопасности наиболее важной в политическом отношении группе американского общества – среднему классу. В ходе этой революции исчезают рабочие места, приносящие средний по размеру доход. Оформилась новая демографическая группа, получившая название «приходящие в упадок средние».
В 1980-е гг. были упразднены более полутора миллионов рабочих мест менеджеров среднего уровня. В начале 1990-х гг. процесс затронул и более высокий уровень менеджмента.
У технологической революции есть еще одна сторона. Эта революция позволяет значительно расширить возможности контроля со стороны менеджеров над процессом производства. Кроме того, введение компьютеризированной технологии резко увеличивает темп и напряженность деятельности на рабочем месте, принуждая работающих приспосабливаться к крайне быстрому ритму.
Базирующиеся на компьютерах технологии настолько увеличили объем, поток и скорость протекания информации, что это вызывает у миллионов людей чувство «перегруженности» и «выжженности». Физическая усталость, порождавшаяся темпом прежней индустриальной экономики, заменяется психологической усталостью, порождаемой высоким темпом новой информационной экономики. Сверхэффективная высокотехнологичная экономика подрывает ментальное и физическое здоровье работников во всем мире.
Итак, ученые констатируют, что в течение второй половины 20 века в США – так же, как и в других экономически развитых странах – постепенно был осуществлен переход к тому, что получило название «информационное общество», «век информации» или «постиндустриальная эра». Роль информации и интеллекта, воплощенных как в людях, так и во все более умных машинах, становится всеобъемлющей, а умственный труд все в большей степени заменяет труд физический. Производство глобализируется по мере того, как недорогие информационные технологии делают все более легким распространение информации через национальные границы, а средства быстрой связи – телевидение, радио, факс и электронная почта – размывают границы устойчиво существовавших в течение долгого времени культурных сообществ. Общество, базирующееся на информации, все в большей степени способствует возрастанию свободы и равенства – двух вещей, которые люди в современной демократии ценят больше всего. Свобода выбора – будь то свобода выбора кабельных каналов, дешевых торговых центров или друзей в интернете – приобретает все более неограниченный характер. Иерархии всех видов, и политические, и корпоративные, подвергаются давлению и начинают распадаться. Власть больших, негибких бюрократических образований, которые стремились посредством правил, предписаний и принуждения контролировать все и вся в пределах своей сферы влияния, была подорвана переходом к экономике, основанной на знании; это способствует росту самостоятельности индивида, обретаемой благодаря доступу к информации.
Таким образом, многие преимущества информационного общества очевидны. Сдвиг в сторону информационного общества приветствовался практически всеми исследователями, которые писали о нем. С другой стороны, Ф. Фукуяма, М. Кастельс, Д. Рифкин констатируют, что не все последствия постиндустриального общества носят позитивный характер.
Контрольные вопросы
Задания для практического занятия