1. Модернизация и политическое сознание

2. Социальная мобилизация и нестабильность

3. Модернизация и коррупция

Политическая модернизация – сложный, многоаспектный процесс, который затрагивает практически все стороны жизни как общества в целом, так и отдельного человека. Основные аспекты модернизации – урбанизация, индустриализация, секуляризация, демократизация, рост образования, резкое повышение роли средств массовой информации – появляются не случайно, они тесно взаимосвязаны друг с другом, объективно развиваются параллельно. Модернизация практически всегда в странах, где она осуществляется, приводит к фундаментальным сдвигам в ценностях, исповедуемых в данном обществе, установках и ожиданиях. Формируется приверженность универсалистским ценностям в противоположность ценностям партикуляристским, возрастает роль личности, индивида, более заметной становится опора на стандарты, связанные с достижениями индивида, в противоположность стандартам аскриптивным, связанным с его принадлежностью к той или иной группе.

Еще одним важным итогом модернизации является расширение знаний об окружающем мире и распространение этих знаний в обществе посредством роста грамотности, массовых коммуникаций и образования. Положительные тенденции наблюдаются в демографическом плане. Модернизация заметно изменяет образ жизни, улучшается здоровье населения, увеличивается продолжительность жизни, возрастает профессиональная, вертикальная и территориальная мобильность, в сравнении с сельским населением, значительно увеличивается городское.

Наряду с семьей и другим первичным группам, возникают сознательно организуемые вторичные ассоциации с более определенными функциями. Крушение традиционных институтов может приводить к психологической дезинтеграции и аномии, но те же самые обстоятельства рождают и потребность в новых идентификации и лояльности. Экономическая жизнь значительно усложняется, повышается роль капитала сравнительно с трудом, сельское хозяйство становится рыночным, быстро формируется торговая, промышленная и другая несельскохозяйственная деятельность. В конечном итоге, это приводит к формированию национального рынка, национальных источников капитала и других национальных экономических институтов. Экономическое развитие влечет за собой рост общей экономической активности продуктивности общества. Мерилами этого могут служить валовой национальный продукт на душу населения, уровень индустриализации и уровень индивидуального благосостояния, оцениваемый по таким показателям, как продолжительность жизни, количество потребляемых калорий, обеспеченность медицинской помощью.

Модернизация на практике всегда предполагает изменение, как правило, разрушение традиционной политической системы, но она не обязательно ведет к существенному продвижению в становлении современной политической системы. Часть политологов считает, что то, что справедливо для широких социальных процессов модернизации, справедливо и для политических изменений. Они полагают, что поскольку имеет место социальная модернизация, значит, налицо и политическая модернизация.

Социальная модернизация является в какой-то степени фактом в Азии, Африке, Латинской Америке: идет стремительная урбанизация; медленно, но растет грамотность; принимаются меры по индустриализации; понемногу возрастает валовой национальный продукт на душу населения; расширяется охват населения средствами массовой коммуникации. Но при этом прогресс в направлении других целей, которые исследователи связывают с политической модернизацией – демократией, стабильностью, структурной дифференциацией, идеологией достижений, национальной интеграцией – не столь заметен. Очевидно, что политическая модернизация приводит к существенным социальным изменениям. Но на практике наблюдается ситуация, когда вместо эволюции в направлении свободной конкуренции и демократии наблюдается «эрозия демократии» и тенденция к установлению автократических военных или однопартийных режимов. Вместо стабильности начинаются перевороты и мятежи. Вместо объединяющего национализма и строительства нации – непрекращающиеся этнические конфликты и гражданские войны. Вместо институциональной рационализации и дифференциации нередко происходит распад административных организаций, унаследованных от колониальной эпохи, и ослабление и разложение политических организаций, сформировавшихся в прежние времена.

Модернизация, таким образом, обычно порождает отчуждение и аномию, отсутствие норм – как следствие конфликта между старыми и новыми ценностями. Новые ценности подрывают прежние основания ассоциации и авторитета до того, как становится возможным появление новых навыков, мотиваций и ресурсов, необходимых для образования новых группировок. В ряде стран в ходе политической модернизации, проводимой параллельно с индустриализацией, формировалось не только классовое, но групповое сознание разного рода: в племени, регионе, клане, конфессии и касте. Модернизация означает, что у всех групп, как старых, так и новых, как традиционных, так и современных, усиливается их сознание самих себя в качестве групп и своих интересов и притязаний в отношении других групп. Одним из самых поразительных феноменов модернизации является рост сознательности, сплоченности, организации и активности у многих социальных сил, прежде существовавших на много более низком уровне сознаваемой идентичности и организации в традиционном обществе. Ранние фазы модернизации часто отмечены появлением фундаменталистских религиозных движений, таких, как «Братья-мусульмане» в Египте и буддийские группировки на Цейлоне, в Бирме и Вьетнаме. Эти движения сочетают современные методы организации, традиционные религиозные ценности и сильную популистскую ориентацию.

Традиционное общество может иметь немало потенциальных источников идентичности и ассоциации. Некоторые из них могут оказаться подорваны и разрушены процессом модернизации. Другие, однако, могут достигать нового уровня осознания и становиться фундаментом новой организации, поскольку они – как, например, племенные ассоциации в африканских городах или кастовые ассоциации в Индии – заключают в себе возможности удовлетворения многих потребностей в личной идентичности, социальной опеке и экономическом успехе, т. е. потребностей, порождаемых процессом модернизации. Рост группового сознания оказывает, таким образом, как интегрирующее, так и дезинтегрирующее воздействие на социальную систему. Если сельские жители начинают связывать свою первичную идентификацию не с деревней, а с племенем; если рабочие плантации перестают идентифицировать себя только лишь со своими товарищами по работе на этой плантации и вместо этого начинают идентифицироваться с рабочими плантаций вообще и с организацией рабочих плантаций вообще; если буддийский монах из приверженца местного храма и монастыря превращается в участника национального буддийского движения – каждое из этих изменений представляет собой расширение границ лояльности и в этом смысле вклад в процесс политической модернизации.

Но то же самое групповое сознание может, однако, явиться серьезным препятствием на пути формирования эффективных политических институтов, охватывающих широкий спектр общественных сил. Наряду с групповым сознанием складываются и групповые предрассудки, когда существуют интенсивные контакты между различными группами, как это имеет место при движении в направлении более централизованных политических и общественных организаций. Политическая история может подтвердить факт того, что с групповыми предрассудками приходят и групповые конфликты. Этнические и религиозные группы, мирно жившие бок о бок в традиционном обществе, вовлекаются в насильственный конфликт в результате взаимодействия, напряжений, неравенства, порождаемых социальной и экономической модернизацией. Модернизация, таким образом, усиливает конфликты между традиционными группами, между традиционными и современными группами, и между современными группами. Новые элиты, выдвинувшиеся благодаря западному или современному образованию, вступают в конфликт с традиционными элитами, авторитет которых основан на признанном или наследуемом статусе. Внутри модернизированных элит возникает антагонизм между политиками и бюрократами, интеллектуалами и военными, рабочими лидерами и предпринимателями. В реальности, очень часто такие конфликты приводят к насилию.

Социальная мобилизация практически прямо приводит к нестабильности. Политическая активность индивидов, групп усиливается вследствие того, что урбанизация, рост грамотности, образования и охвата средствами коммуникации, способствующие росту ожиданий, не получают удовлетворения. Прослеживается парадоксальная закономерность – модернизированность рождает стабильность, а модернизация – нестабильность. Особенно серьезно повлияла на эти процессы мировая тенденция к получению образования. Быстрое распространение образования оказало заметное влияние на политическую стабильность в целом ряде стран.

Чем быстрее просвещается население, тем чаще свергается правительство. В качестве примера можно привести события 60-х гг. в Азии. Студенты и безработные выпускники университетов составляли предмет озабоченности и для националистического военного режима в Корее, и для социалистического военного режима в Бирме, и для традиционного военного режима в Таиланде. То, в какой степени высшее образование во многих модернизирующихся странах не рассчитано на производство выпускников с подготовкой, отвечающей потребностям страны, создает парадоксальную, но обычную ситуацию страны, где квалифицированная рабочая сила является дефицитным ресурсом, и где в то же время имеет место избыток высокообразованных людей. Вообще, чем выше уровень образования безработных, отчужденных и в других отношениях неудовлетворенных жизнью людей, тем более крайние формы принимает их дестабилизирующее поведение. Социальная мобилизация повышает ожидания. Экономическое развитие, предположительно, повышает способность общества удовлетворять эти стремления и тем самым должно уменьшать социальную неудовлетворенность и порождаемую ею политическую нестабильность. Можно также предположить, что быстрый экономический рост создает новые возможности для предпринимательства и рабочие места и тем самым направляет на зарабатывание денег те амбиции и таланты, которые иначе могли быть использованы в заговорщической деятельности.

Социальная мобилизация оказывает больший дестабилизационный эффект, чем экономическое развитие. Урбанизация, грамотность, образование, средства массовой информации – все это подвергает традиционного человека воздействию новых форм жизни, новых возможностей удовлетворения потребностей. Этот опыт разрушает познавательные и установочные барьеры традиционной культуры и рождает новые уровни стремлений и желаний. Однако способность переходного общества удовлетворять эти новые ожидания увеличивается намного медленнее, чем сами стремления. Отсюда – разрыв между стремлениями и ожиданиями, между формированием желаний и их удовлетворением или между функцией стремлений и функцией уровня жизни. Этот разрыв порождает социальные фрустрации и неудовлетворенность. Зависимость между социальной фрустрацией и политической во многом объясняется отсутствием двух потенциальных промежуточных переменных: возможностей для социальной и экономической мобильности и гибких политических институтов. Экономическое развитие усиливает экономическое неравенство, а при этом социальная мобилизация подрывает его легитимность. Таким образом, оба эти аспекта модернизации вместе способствуют политической нестабильности.

Одним из сильнейших тормозов модернизации является коррупция. Коррупцией называется такое поведение государственных чиновников, которое отклоняется от принятых норм ради достижения частных целей. Коррупция существует во всех обществах, в одних обществах она более распространена, в других менее, чаще всего она возникает в определенные периоды эволюции того или иного общества. Коррупция является следствием отсутствия эффективной политической институцианализации. Государственные чиновники не имеют достаточной автономии и сплоченности, и потому подчиняют свои институциональные роли внешним требованиям. В некоторых культурах коррупция может получить большее распространение, чем в других, но в большинстве культур она получает максимальное распространение в периоды наиболее интенсивной модернизации. Различия в уровне коррупции в модернизированных и политически развитых обществах атлантического мира и в обществах Латинской Америки, Африки и Азии в значительной мере отражают существующие между ними различия в политической модернизации и политическом развитии.

Контрольные вопросы

1. Почему в ряде стран, переживающих модернизацию, часто возникает состояние аномии общества?

2. В чем Вам видятся основные причины конфликтности в странах осуществляющих модернизацию?

3. Как влияет уровень образования населения на политическую стабильность государства?

4. Какие факторы порождают коррупционность в модернизирующихся государствах?

5. Какие обстоятельства препятствуют вертикальной мобильности населения в странах осуществляющих политическую модернизацию?

Вопросы для обсуждения

1. Согласны ли Вы с утверждением С. Хантингтона по вопросу объективных причин, приводящих к формированию коррупции в период модернизации? Обоснуйте свою позицию.

2. Возможно ли проведение политической модернизации при сохранении традиционной политической культуры?